Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир

Он не прав, когда отвергает "валяние в культурной грязи", прожитую жизнь, проанализированный текст, рельефный образ. Такая наивно-бихевиористская, позитивистская и материалистическая идеология, господствовавшая с 1890 по 1980 г., отбрасывает половину доказательств, в значительной степени более решающих, чем сомнительная "выборка" показателей рождаемости из Восточной Англии. (Ян де Врис заметил по поводу книги Кларка: "Если бы эту книгу писал историк, ее подзаголовок мог бы быть таким: Some Findings from Suffolk Testators, 1620-1638.")18 Историк не может делать свою науку, опираясь только на цифры, привязанные к региональным выборкам 1620-1638 гг. Действительно, как отмечают такие эконометристы, как Чарльз Мански, и как подчеркиваем мы со Стивеном Зилиаком, идентификация того, что является существенным в цифрах, никогда не заложена в самих цифрах. "Проблемы идентификации не могут быть решены, - пишет Мански, - путем сбора большего количества однотипных данных". Они "могут быть облегчены только путем использования более сильных предположений [основанных, скажем, на прожитой жизни] или путем инициирования новых процессов выборки, которые дают различные типы данных [скажем, в анализируемом тексте и значимом изображении]".19 Кларк настолько враждебен к литературной и философской стороне своей культуры, что он упорно продолжает скакать, недооцененный, на одной ноге.

Таким образом, социо-неодарвинизм Кларка, почерпнутый недавно из статей некоторых экономических теоретиков о теории роста, мало что может рекомендовать в качестве истории, применимой к прошлому тысячелетию.20 Эта проблема характерна для современной теории роста в экономике. Это в основном теория со скудной историей; в основном математика со скудными измерениями. Однако теоретики, вдохновившие Кларка, были более научно обоснованными, чем он, в использовании своей аргументации. Этот аргумент, - писали они, - "предполагает, что период времени между неолитической революцией и промышленной революцией [около 10 000 лет] является достаточным для значительных [биологических] эволюционных изменений". Это кажется вполне возможным - например, толерантность к лактозе и алкоголю, похоже, действительно сформировалась за такой промежуток времени. В конце концов, люди, чьи предки не доили своих животных, сегодня болеют от молока, а доение животных - это недавняя практика в более длительной истории Homo sapiens.

Однако Кларк предлагает применить этот аргумент к нескольким столетиям того, что он характеризует как английский мир ("мир", охватывающий Войну Роз [1455-1485], неспокойную эпоху Тюдоров, вызвавшую революцию).

Стюарты, долгий век борьбы с Францией после 1692 г.) - и, как ни странно, не 265 лет внутреннего и внешнего мира в Японии Токугава, перемежавшегося разрозненными крестьянскими восстаниями, которые легко подавлялись. Рассмотрим многочисленные очень длительные периоды мира в Китае вдали от границ, которые, согласно модели Кларка, должны были привести к массовой эмбурго-изоляции местности, особенно с учетом низкой городской смертности в Китае. Средняя продолжительность существования тринадцати "главных унифицированных государств" в таблице китайских династий от первого императора в 221 г. до н.э. до последней в 1911 г. составляет 168 лет. Три самых длинных из тринадцати династий пришлись на последнее (потенциально инновационное) тысячелетие: Сун - 319 лет, Мин - 276 лет и (последняя и фактически идеологически реакционная) Цин - 266 лет. Эти долгие династии не обходились без восстаний трех феодалов и крайне кровавых восстаний тайпинов. В целом, однако, на их фоне якобы длительный "мир" в Англии выглядит заметно нарушенным, а состояние Европы в целом (географическая территория и население которой в то время были сопоставимы с китайскими) - положительно хаотичным.

Теоретики, в той самой сноске, которая вдохновила Кларка ("первоначальная гипотеза, которая послужила толчком к этому исследованию", - пишет Кларк в работе с Джиллиан Хэм-илтон), утверждают, что "теория вполне применима как для социальной, так и для ге-нетической передачи признаков. [Культурная передача, вероятно, будет более быстрой". Действительно, более быстрой. Теория наследования рушится, как я уже говорил, если "наследование" происходит между семьями, быстро, как это было в эпоху грамотности, и как это часто происходило даже среди неграмотных людей, выбивавших наконечники стрел из кремневого ядра. Люди разговаривают друг с другом, а все приматы подражают, даже если не разговаривают. Обезьяна видит, обезьяна делает. Как голландцы делают, так и мы будем делать. Ни Кларк, ни его теоретики не признают, что в XVI-XIX вв. в Европе произошли изменения в отношении к инновациям, которые имели мало общего с отдачей от человеческого капитала - в силу того, что большинство инноваций копировалось именно путем межсемейного наследования, поощрялось печатным станком и новым эгалитаризмом и зачастую не приносило изобретателям никакой материальной выгоды.