Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир

Но Норт и Браудель сходятся во мнении о механизме, который был задействован. Экспансия, по их мнению, дала толчок к развитию, и поэтому она дождалась конца XVIII века, чтобы воплотиться в жизнь. Внешняя торговля - вот их двигатель роста. "Увеличение объема, - пишет Норт, - очевидно, сделало возможными такие институциональные разработки [как современные рынки капитала]". "Размер и размах купеческих империй" сделали возможными сделки на расстоянии вытянутой руки. "Объем международной торговли и, следовательно, ... экономия на масштабе" способствовали стандартизации и информатизации": "Растущий объем торговли на дальние расстояния повышал норму прибыли для торговцев, разработка эффективных механизмов обеспечения исполнения контрактов. В свою очередь, развитие таких механизмов снижало издержки заключения контрактов и делало торговлю более выгодной, увеличивая тем самым ее объем". Рост ведет к росту, который ведет к ... росту. Неат.

Но история Норта рассказывает о рутинном поиске лучших институтов. Поиск "рутинный", потому что это вполне предсказуемый результат инвестиций. Если вы с большими затратами реорганизуете лондонские доки и собираете часть прибыли для себя, то вы или ваши наследники будете пожинать бухгалтерский доход. Экономическая выгода всего общества, из которой вы извлекаете некоторую бухгалтерскую прибыль, заключается в том, что транспортные средства заходят и выходят из порта с меньшими задержками. Канаты, паруса и корабельные бревна становятся более доступными. Информация о прибывающих и убывающих грузах дешевле. Потери при хранении меньше. Лучшая научная работа Норта, получившая Нобелевскую премию, по изучению ставок фрахта на океанских судах до XIX века, свидетельствует о таких эффектах. Несомненно, вы, как инвестор в доки, иногда совершаете ошибку, пере- или недоинвестируя в новые доки, или не обеспечиваете себе право на часть прибыли. Но перспектива получения чистой прибыли, хотя и не вполне предсказуемая, является тем, что побуждает вас к таким рутинным инвестициям. Здесь есть лишь небольшой элемент открытия и славы. Улучшения напоминают осушение в 1848-1852 гг. реки Хаарлеммер-мер (где сейчас находится аэропорт Схипхол) - один из многочисленных великих проектов голландского водопользования. Стоимость: паровые насосы. Польза: сельскохозяйственные угодья. Хорошая идея.

Однако для такого рутинного инвестирования в качестве объяснения современного мира есть две большие проблемы. Во-первых, как я уже говорил, это экономическая проблема. Рутинные, инкрементные инвестиции, естественно, приносят рутинные, инкрементные доходы. Норт пишет, что его Макс У. купец "выиграл бы... от того, что придумал бы способы связывать своих собратьев-купцов, учреждать купеческие суды, склонять князей к защите товаров от разбойников в обмен на доход [обратите внимание на quid pro quo: это как нанять полицейского], придумывать способы дисконтирования векселей". Утверждается, что мы стали такими богатыми, как сейчас, просто накладывая кирпич на кирпич, или, в данном случае, контракт на контракт. Я отметил, что это был обычный способ мышления в экономике, начиная со Смита в 1776 году и заканчивая Ростоу в 1960 году. В конце концов, именно так мы, индивидуумы, откладываем деньги на старость, и именно это мы внушаем своим детям. Но, повторяем, никто не становится очень богатым путем рутинного инвестирования, и западное общество с 1800 года по настоящее время тоже. Новая американская экономическая история 1960-х годов, которую Норт помог создать, и старая британская экономическая история 1950-х годов, которая исследовала в том же вопросе с менее строгой экономикой, показал это. Рутинные инвестиции были хорошей идеей, так же как осушение реки Хаарлеммермер было хорошей идеей, и так же, как откладывание денег на старость является хорошей идеей - обеспечьте, обеспечьте. Но поразительный рост после 1800 года требует поразительного объяснения.