Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир

Ситон, который восхваляет Триллинга, критикуя покойного Ричарда Рорти (философа, чьей изощренной эпистемологией я восхищался, но чью наивную экономику я так и не смог убедить изменить), отмечает, что "несмотря на торжество иронии Рорти, его определение либералов [в своеобразном американском употреблении этого слова] как людей, ненавидящих жестокость, поощряет соблазнительное (для либералов) представление о том, что [простое] выражение либеральных взглядов гарантирует личную невиновность в жестоком мире." Вы садитесь за чашку темного кофе с круассаном и читаете "Нью-Йорк Таймс", ежедневно выражая свою ненависть к жестокостям, о которых там пишут, и в результате спасаетесь, независимо от того, насколько политика "защиты", пропагандируемая на ее страницах, соответствует действительности. Вы лично свидетельствуете о воскресшем Христе и получаете спасение, независимо от того, приносит ли проповедь ненависти к проклятым через мегафон на углу Стейт-стрит и Вашингтон реальную пользу проходящим мимо людям. Неслучайно, что американский прогрессивизм имел свои корни в детях служителей Слова. Этот факт во многом объясняет контраст с марксистскими левыми Европы и странный морализаторский характер американской "либеральной" политики (Рорти, например, внук баптистского тео-лога и лидера "Социального Евангелия" Вальтера Раушенбуша).

 

Глава 45

 

Экономист Брайан Каплан утверждает, что экономист не согласен с обывателем по четырем пунктам. Экономист говорит, что рынки хорошо работают сами по себе благодаря протекциям, что иностранцы заслуживают такого же этического веса, как и мы, что производство для потребления (а не "рабочие места") - это главное, и что все становится лучше и лучше. Среднестатистический гражданин, напротив, считает, что рынок, скажем, продуктов питания нуждается в жестком регулировании (т.е. что дисциплина "за" хороший хлеб и "за" плохой - не страдает), что защита нынешних работников от "flood" китайских товаров этически оправдана, что новый футбольный стадион, "генерирующий рабочие места", тоже должен быть хорошей идеей, и что небо всегда падает.

Я бы добавил еще одно несогласие. Среднестатистический гражданин не очень верит в то, что его оплачиваемая работа приносит пользу другим. Это просто работа, думает она. Я делаю вид, что работаю, а они делают вид, что платят мне. Поэтому она считает, что только благотворительная или волонтерская деятельность "дает что-то обществу". Экономист, который смотрит на экономику с восьмой ступени, напротив, считает рынки и инновации огромными двигателями (часто непреднамеренного) альтруизма. Мы делаем добро, делая добро. Профессионалы, будь то на наших собственных рабочих местах или на крупных промышленных предприятиях, выполняют функцию вытягивания из нас стремления помочь клиентам, придумывая новые способы ведения дел. Как знаменито сказал Смит в 1776 г.: "Так как каждый индивид, следовательно, старается по мере своих сил и возможностей использовать свой капитал... чтобы его продукция имела наибольшую ценность, то каждый индивид обязательно трудится, чтобы сделать ежегодный доход общества как можно большим. Как правило, он не имеет намерения содействовать общественным интересам и не знает, насколько он содействует им.

["Я делаю вид, что работаю"]. ... . . Он намеревается получить только свою выгоду, и в этом, как и во многих других случаях, невидимая рука ведет его к достижению цели, которая не входила в его намерения. Но и для общества не всегда хуже, что это не входило в его планы. Преследуя свои собственные интересы, он часто содействует интересам общества более эффективно, чем когда он действительно намеревается содействовать ему. Я никогда не знал, чтобы те, кто занимался торговлей ради общественного блага, делали много хорошего".