Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир

Во всяком случае, Англия XVIII века даже в период своего наивысшего расцвета не могла бы сравниться с современным китайским ростом реальных доходов на душу населения в 10% в год. Китайцы зависят от идей на Западе, после азиатской биржи доменной печи и хлопка, современные землеройные машины и компьютеры появились раньше и медленнее. Удвоение дохода на душу населения за семь лет, которое предполагает китайский показатель, не могло произойти раньше, чем в самое последнее время, когда гигантские кучи уже изобретенных идей, таких как ткацкий станок, лампочка или печатная схема, ждали своего часа, если только позволить людям использовать их для получения прибыли, причитающейся человеку с новой заимствованной идеей, и перестать глумиться, воровать и казнить тех, кто эту прибыль получает. Историк технологий Дэвид Эдгертон говорит о "шоке старого", когда люди - даже очень бедные жители бразильских фавел - продолжают находить новые применения старым технологиям, таким как листы гофрированного железа.22 Изобретать железо, бумагу или печать можно медленно, в течение многих веков; этого недостаточно для прорыва. Что необходимо, - написала госпожа Чэнь Чжили, государственный советник Китая по вопросам образования, науки, техники и культуры, в трогательном предисловии к популяризации Темпла Нидхэма в 2007 г., - это "ин-новации, [которые] являются духом нации и бесконечным импульсом для процветания нации". "Инновации в Китае зависели не от того, достигнет ли Китай нужной стадии роста, а от того, разрешит ли мадам Чэнь Чжили и ее коллеги по ЦК местным мэрам и предпринимателям пробовать эксперименты с некоммунистической экономикой, например, не объявлять вне закона производителей или не перевоспитывать земельных спекулянтов. Соседние Бирма и Северная Корея показывают, что бывает, если, наоборот, продолжать милитаристскую или социалистическую политику, а Китай может показать это еще раз, если отступит от инноваций в пользу старых маоистов или новых кумовьев-капиталистов.

Китай и Индия, иными словами, могут взять с полки изобретения, над которыми трудились Уотты и Эдисоны последних трех столетий, а также китайские и индийские изобретатели предыдущих веков, инкские картофелеводы и бенинские литейщики, чьи изобретения охотно брали на вооружение любопытные западные люди. Индийцы изобрели хлопчатобумажную ткань fine, которая затем стала основным товаром в Манчестере, а впоследствии в полностью механизированном виде вновь стала основным товаром в Мумбаи. Китайцы изобрели массовое производство чугуна, который затем стал основным продуктом шведского Уппланда, английского Кливленда и американского Гэри, а впоследствии с помощью дополнительной химической технологии стал основным продуктом Камайшинского завода в Японии, а теперь и Аньшаньского завода в Китае. Таким образом, Швеция в конце XIX века, а затем Япония в начале и в середине ХХ века и в начале ХХI века Китай поразительно быстро наверстал упущенное.

Таким образом, бедная страна, внедряющая инновации в полном объеме, может оказаться на расстоянии града от Запада, как я уже говорил, примерно через два поколения. Это не означает, что догоняющее развитие неизбежно. Такая страна, как Венесуэла, которая упорствует в изгнании своих предпринимателей, или такая страна, как Швеция 1960-1990 годов, которая стремится к социал-демократическому равенству в образовании, пренебрегая качеством и эффективностью, могут на некоторое время затормозить экономический рост. Подобно несчастливым семьям Толстого, страны с плохой экономической политикой несчастливы каждая по-своему.