Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир

В прошлом король Португалии запретил ввоз тканей в свое королевство. . . . [Запрет] был снят на том основании, что португальское вино должно платить [в Великобритании] на треть меньшую пошлину, чем французское. . . . Если пошлина на французские вина будет снижена... мы очень опасаемся, что французский король воспользуется возможностью ввозить в Португалию сукно своих подданных, которое, будучи более тонким, чем сукно этой страны, может подойти для этой страны и их Бразилии... . . Мы можем навсегда потерять торговлю сукном в этом королевстве⁷.

"Постоянно увеличивается". "Большая часть этих кораблей". "Миллион денег". "На треть меньше пошлин". В июне 1713 года законопроект о снижении пошлин на французское вино был отклонен якобы на столь рациональных основаниях численного анализа. Официальная статистика была сомнительной, количественные аргументы обеих сторон - нелепыми, социальный учет - ошибочным, экономика - совершенно безумной. Тем не менее, риторика количественного благоразумия победила.⁸

*

Риторика расчета с XVII века, однако, не означает, что европейцы действительно были, есть и будут рациональными. Многие социологи вслед за Зомбартом или Вебером ошибочно полагают, что в 1600 или 1713, 1914 или когда бы то ни было европейцы стали по-настоящему благоразумными. Они полагают, что новое умение работать с цифрами и счетами означает, что европейцы даже за пределами счетных домов открыли для себя истинную рациональность. Такая инструментальная рациональность, как утверждается, характеризует современный мир. Франко Моретти отмечает, что сам Вебер, претендуя на объективность, любил цитировать латинское выражение sine ira et studio, без гнева и пристрастия.⁹ Но подождите: Вебер цитировал не рационализированного и количественного современного человека, а Тацита (65-120 гг. н.э.; Анналы 1.1).

Сэмюэл Джонсон в 1775 г. типично для своего возраста и пола сообщал размеры всего, что попадалось ему на пути во время путешествия по Западной Шотландии. (В качестве измерительного прибора он использовал, как я уже отмечал, свою трость, но в конце концов потерял ее и лишился возможности сообщать размеры всех встреченных им замков. За три десятилетия до этого он использовал типично буржуазную числовую шутку, пообещав закончить свой "Словарь" за три года без посторонней помощи, вместо сорока лет, которые потратили сорок французских ученых на составление сопоставимого словаря французского языка: "Это пропорция. Дайте-ка подумать: сорок умножить на сорок - это шестнадцать сотен. Как три [человеческих года] относятся к шестнадцати сотням, так и пропорция англичанина к французу". На самом деле ему потребовалось девять лет. Дайте подумать: как девять лет к шестнадцати сотням. ... . .

К 1850-м годам консервативные критики буржуазного благосостояния, такие как Чарльз Диккенс, отдававший предпочтение наследственным деньгам южной Британии перед убогими фабриками северной Британии (большинство последующих сюжетов Диккенса решается с помощью наследства), стали очень резко относиться к статистической фигуре речи. В романе "Тяжелые времена" (1854) Диккенс высмеивал счетных сумасшедших, таких как "Томас Грэдгринд, сэр - премного благодарен Томасу - Томас Грэдгринд. С правилом и парой весов, с таблицей умножения всегда в кармане, сэр, готовый взвесить и измерить любую часть человеческой природы и точно сказать, что из этого получится. Это всего лишь вопрос цифр, случай простой арифметики".

Буржуазный мир, тем не менее, претендует на то, что им управляет не что иное, как количество. Диккенс спорил о духе времени и против него. В 15-й главе "Тяжелых времен" Грэдграйнд пытается убедить свою дочь Луизу выйти замуж за мистера Баундерби, неумело ссылаясь на факты, только факты:

Вам, скажем круглыми цифрами, двадцать лет, а мистеру Баундерби, скажем круглыми цифрами, пятьдесят. Между вами есть некоторая разница в возрасте, но в ваших средствах и положении ее нет, напротив, есть большая совместимость. Возникает вопрос: достаточно ли одного этого различия, чтобы служить препятствием для такого брака? При рассмотрении этого вопроса немаловажно принять во внимание статистику браков, насколько она вообще существует в Англии и Уэльсе. Ознакомившись с этими данными, я пришел к выводу, что . . .

И т.д. Подсчет, конечно, может быть инструментом олуха или дьявола. Среди наиболее пугающих экспонатов лагеря уничтожения в Освенциме - разложенные для осмотра книги, в которых гитлеровские палачи вели аккуратный учет каждого расстрелянного человека.