Бусина карманного карлика

Лилле больше не задавал вопросов: он уснул. Птичка тоже задремала. А Вере не спалось. Подснежница угостила её чаем с пряниками и снежным вареньем. Они долго молчали, но вдруг Вера увидела, как за окнами кто-то бегает туда-сюда с лейками, вёдрами, лопатками. Вместо волос у этих непонятных существ — трава, густая, зеленая, иногда вперемежку с цветами, и тела их были зелёные, как трава. Хорошенько рассмотреть их Вера не успела: домомо ехал слишком быстро. Но ей всё же удалось заметить, что некоторые из них были не зелёными, а желтоватыми, вернее, соломенного цвета. Подснежница объяснила, что это подземные помощники. Зелёные — помоложе, а желтые — уже совсем старые и высохли, как высыхает трава. Скоро они рассыплются, превратятся в пыль. Её соберут и летом — так заведено — выпустят из коридора, чтобы она кружилась на ветру и летела к солнцу. Поэтому летом всегда так много пыли.

— Неужели каждая пылинка — это часть умершего подземного жителя? — шёпотом, чтобы не разбудить Птичку, спросила Вера.

— Нет, — тихо ответила Подснежница, — только та, которая замирает на лету в солнечном свете, и какое-то мгновение кажется, что она даже блестит. Это танец золотистой пылинки.

— А почему это происходит именно летом? Почему пылинки танцуют? Откуда взялись сами подземные помощники? Почему у них зелёные тела? — задавала Вера вопрос за вопросом.

Подснежница задумалась и медленно произнесла:

— Когда-то давно, когда мир был моложе, жила на свете Трава.

— Кто? Кто жил на свете? — вмешался Лилле: он только что проснулся, свесил голову и смотрел на Веру сонными глазами.

— Что случилось? — пробормотала спросонья Птичка. — Скажите и мне!

— Ну вот, — вздохнула Подснежница, — мы разбудили их своей болтовнёй.

— Нет, — поспешила Вера, — это не болтовня! Мы говорили о подземных помощниках… они такие странные…

— Так вот, — продолжила Подснежница — когда-то жила на свете гордая, высокая Трава. Она родилась на солнечной поляне и никогда не видела людей, зато каждый день перешёптывалась со Старым Кривым Деревом, единственным обитателем той поляны. Трава уважала Кривое Дерево за мудрость, но втайне думала, как же ей всё-таки повезло родиться именно травой, такой сочной, гибкой, такой прекрасной. Рассвет начинался для неё с мысли о собственной красоте — единственной в мире, неувядающей: в ту пору Трава была ещё слишком молодой и не знала, что на земле кроме лета, кроме рассвета и заката, кроме всего, к чему она привыкла, есть ещё и осень — время, когда растения умирают. Но однажды в конце августа Старое Кривое Дерево пожаловалось Траве:

— Я почти сто лет живу на свете, и не было ещё ни одного года, чтобы я не подумало, как же быстро приходит осень!

— Осень, — задумалась Трава, — что такое осень?

— Это, — объясняло Дерево, — тучи, которые собрались над лесом; это лес, в котором поселилась Зябкая Сырость; это сырость, от которой гниёт пожухлая трава; это трава, на которую упало перо утки; это утки, которые летят на юг, исчезая за тучей…

Вот так Трава узнала о том, что ждёт её впереди. Она опечалилась, долго не хотела разговаривать с Деревом и молча смирилась бы со своей участью, если бы не один случай. Это было в солнечный безветренный день, когда по-особенному пахнет чабрец и уже лениво и невысоко летает шмель. В такой день пришли на поляну юноша и девушка. Они взялись за руки и стали танцевать так легко и быстро, что Трава замерла от восторга, глядя на них. Казалось, они кружились в самых лучах солнца, едва касаясь земли.

Но скоро они упорхнули, и Траве сделалось горько и грустно — не оттого, что закончился танец и лето тоже закончилось, а оттого, что не ей, Траве, дано это волшебство — танцевать в лучах солнца. С тех самых пор она стала роптать на Создателя за то, что он дал ей слишком короткую жизнь и не научил танцевать. С каждым днем её жалобы становились всё злее и настойчивее, и небо наконец услышало её. Несчастная Трава обратилась в людей с зелёной кожей, тонкими ногами и руками.

— Танцуйте! — услышали они.

Но ноги не слушались их, руки беспомощно свисали, и никакой танец у них не получался, сколько они ни старались.

Наступила глубокая осень, и травяные люди один за другим стали погибать от холода. Те, в ком ещё оставалась жизнь, ложились на землю лицом вниз и громко плакали. Там, под землёй, мы услышали их стоны и поднялись к ним. Когда мы узнали историю неудачливых танцоров, нам ничего не оставалось, как приютить их у себя. В благодарность они обещали помогать нам во всём. И вот уже сменилось очень много поколений травяных людей, а мы до сих пор живём в дружбе и помогаем друг другу. Когда травяной человек умирает и обращается в пыль, летом мы пускаем её по ветру, чтобы в лучах солнца она закружилась в своём единственном танце. Теперь вы знаете историю подземных помощников. — Подснежница улыбнулась и посмотрела на Веру, потом на Птичку.

Та снова засыпала и, мерно качаясь на спинке стула, неразборчиво бормотала:

— У-у-учень тересная стория. — Её большие белые веки медленно-медленно поднялись.