Бустан (Плодовый сад)

Врата пред старцем счастье распахнуло,

Но двери для людей к нему замкнуло.

Завистник некий мудреца того

Решил унизить, оболгать его:

«Остерегайтесь от его обмана, —

Он злобный див на троне Сулеймана!

Как кошка, моясь, он творит,

А сам за дичью бедною следит.

Для славы мучит он себя жестоко!

Пуст барабан, да слышен звук далеко».

Так говорил он, толпы собирал,

Так он мужчин и женщин потешал.

И тут мудрец из Вахша, духом ясный,

Взмолился: «Пусть покается несчастный!

А если прав он, боже, как мне быть?

Как душу мне свою не погубить?

Не прав ли был, когда меня хулил он?

Мое нутро дурное мне открыл он!»

Прав он, коль я им право обвинен;

А коль не прав — скажи: «Изыди вон!»

Пускай невежда скажет: «Муск воняет!..»

Глупец, он свойства мускуса не знает!

Он скажет: «Неприятно пахнет лук!..»

Ты на него не обижайся, друг.

Не купит муж разумный, светоч знаний,

Бумажку с письменами заклинаний.

Ты светел будь! И не найдет злодей

Изъянов в чистой сущности твоей!

Когда тебя враги язвят жестоко,

Проверь-ка, нет ли у тебя порока.

Мне друг лишь тот, кто правды не таит

И о моих пороках говорит.

РАССКАЗ

К Али-халифу некто в затрудненье

Пришел, прося: «Ты тяжбе дай решенье!»

Эмир великий, покорявший свет,

Просящему разумный дал ответ.

И молвил некто, бывший близ владыки:

«Неправильно решил ты, муж великий!»

И Лев-Али сказал: «Ну, удружи —

Как лучше нам решить их спор — скажи?»

Открыл тот море мудрости глубинной.

Источник солнца не замажешь глиной.

Одобрил Лев-Али его ответ:

«О друг, ошибся я! Ты — прав; я — нет.

Но выше нас один, чье «Тайна» имя.

Что мы пред ним, со знаньями своими?»

То был — Али. А нынче властелин

Убил бы старца, не щадя седин.

А в лучшем случае — схватить велел бы,

Ни за что ни про что избить велел бы.

Мол, нас, владык, ты не бесчести впредь!

Против рожна бессмысленно переть!

О друг! Нет к слову истины доверья

У тех, в чьей голове — высокомерье.

Наука — скука им, и впрок нейдет.

Степной тюльпан на камне не растет.

Коль перлы ты достал из бездны знанья,

Дервишам их раздать — благодеянье.

И пред тобой, едва весна придет,

Воспрянет куст и роза расцветет.

Не расточай ума перед тупою,

Надменной и презрительной толпою.

Кто сам себя великим возомнит,

Тот осуждения не избежит.

Себя не превозносит благородный.

Хвалящийся, не жди хвалы народной!

РАССКАЗ

Халиф Омар базаром проходил

И на ногу дервишу наступил.

Дервиш Омара не встречал дотоле;

Он выругался, застонав от боли:

«Ты что — ослеп? Иль переулок мал?»

И так ему властитель отвечал:

«Я не ослеп. Но не суди же строго!

Мою вину прости мне, ради бога!»

Так обращаться с подданным своим

Им было свойственно — мужам святым.

День будет: пред величием смиренных

Поникнут от стыда главы надменных.

Страшись суда и, духом восскорбя,

Прощай, эмир, страшащихся тебя!

Не притесняй стоящих под тобою, —

Ведь есть рука и над твоей рукою.

РАССКАЗ

Жил некто; никого он не хулил,

Добро и в скверных людях находил.

И после смерти другу он приснился;

А тот: «Скажи мне, где ты очутился?»

И дух, раскрыв уста, как вешний цвет,

Как соловей, пропел ему в ответ:

«Я не унижен здесь и не обижен

За то, что мной никто был не унижен».

РАССКАЗ

Однажды Нил — небесный водонос —

Большой воды Египту не принес.

К горам и небу лица обратили

Египтяне, дождя послать молили.

И хоть взывал и плакал весь народ,

Не плакал безответный небосвод.

И наконец сообщили,

Что дни беды в Египте наступили.

«О мудрый, помолись о бедняках!

Ведь внемлет сам твоим словам аллах!»

И в ушел Зун-Нун. И вскоре

Пошли дожди; Нил разлился, как море.

Весть в Медиан лишь через двадцать дней

Дошла, что Нил в разливе от дождей.

И встал Зун-Нун, что о дожде молился,

В Египет — восвояси устремился.

«Скажи учитель! — некто вопросил, —

Зачем ты к нам молиться приходил?»

Зун-Нун сказал: «От бедствий не укрыться

За грех чужой — ни муравью, ни птице.

В Египте хуже нет людей, чем я!

В том бедствии была вина моя.

И вот поистине свершилось чудо,

Когда поспешно скрылся я оттуда!»

Так, добрый счел себя причиной зла.

Добро тебе за добрые дела!

Кто за людей пожертвует собою —

Прославится народною хвалою.

Великий, кто себя не вознесет,

Величье истинное обретет.

Лишь тот от праха суеты и тленья

Очистится, кто жизнь прошел в смиренье.

Ты, что увидишь будущие дни,

Меня молитвой доброй помяни!

Не плачет Саади, что стал он прахом. —

Он был и в жизни — прах перед аллахом.

Не сетуя, он принял свой удел,

Хотя весь мир, как ветер, облетел.

Пройдут века, рассыплются гробницы...

И снова прах над миром заклубится.

Но, кто еще так пел, как Саади,

В саду расцветшей мысли? — Сам суди!

Смолк соловей! Меня в опустят,

Но роза куст свой надо мной распустит.

Не пропадет такой певец, как ты,

Без цвета розы — в бездне темноты!

Г Л А В А П Я Т А Я

О довольстве юдолью

В ночи раздумий зажигал я лен;

И светоч речи мною был зажжен.

И стал хвалить меня пустоголовый,

Пути признанья не найдя иного.

Но в похвалу он влил немало зла;

И зависть, словно боль, в нем изошла.

Писал он: «Мысли Саади высоки! —

Гласили так лишь древние пророки.

Но как он слаб, — кого ты ни спроси, —

В картинах битв — в сравненье с Фирдуси!»

Должно быть, он не знал, что мир мне нужен,