Бустан

Звук барабана шаха пробуждает,
А жив ли, нет ли сторож — он не знает.

Рад караванщик — кладь его цела,
Пусть ноют раны на спине осла.

Не зная бедствий, весь свой век живешь ты;
Что ж помогать несчастным не идешь ты?

Здесь, о жестокосердые, для вас
Рассказ я в поучение припас.

РАССКАЗ

Такой в Дамаске голод наступил,
Как будто бог о людях позабыл.

В тот год ни капли не упало с неба,
Сгорело все: сады, посевы хлеба.

Иссякли реки животворных вод,
Осталась влага лишь в глазах сирот.

Не дым, а вздохи горя исходили
Из дымоходов. Пищи не варили.

Деревья обезлиствели в садах,
Царило бедствие во всех домах.

Вот саранчи громады налетели...
И саранчу голодных толпы съели.

И друга я в ту пору повстречал, —
Он, словно остов, страшно исхудал,

Хоть он богатствами владел недавно,
Хоть был из знатных муж тот достославный.

Его спросил я: «Благородный друг,
Как бедствие тебя постигло вдруг?»

А он в ответ: «С ума сошел ты, что ли?
Расспрашивать об этом не грешно ли!

Не видишь разве, что народ в беде,
Что людям нет спасения нигде,

Что не осталось ни воды, ни хлеба,
Что стонов гибнущих не слышит небо?»

А я ему: «Но, друг, ведь ты богат!
С противоядием не страшен яд.

Другие гибнут, а тебе ль страшиться?
Ведь утка наводненья не боится».

И на меня, прищурившись слегка,
Взглянул он, как мудрец на дурака:

«Да — я в ладье! Меня разлив не тронет!
Но как мне жить, когда народ мой тонет?

Да, я сражен не горем, не нуждой, —
Сражен я этой общею бедой!

При виде мук людских я истомился,
От сна, от пищи, от питья отбился.

Я голодом и жаждой не убит.
Но плоть мою от ран чужих знобит!

Покой души утратит и здоровый,
Внимая стонам горестным больного.

Ведь ничего здесь люди не едят!..
И пища стала горькой мне, как яд».

Муж честный не смыкает сном зеницы
В то время, как друзья его в темнице.

РАССКАЗ

Однажды ночью весь почти Багдад
Был океаном пламенным объят.

И некто ликовал средь искр и дыма,
Что сам он цел и лавка невредима.

Мудрец ему сказал: «О сын тщеты!
Лишь о себе заботой полон ты?

Ты рад тому, что все вокруг сгорело,
Что лишь твоя лавчонка уцелела?»

Бездушный лишь спокойно ест и пьет
В те дни, как голодает весь народ.

И как богач не давится кусками,
Когда бедняк питается слезами?

Во дни беды — бедой людей болей,
Дели с другими тяжесть их скорбей!

Друзья не спят, хоть к месту доберутся,
Когда в степи отставшие плетутся.

Пусть мудрый царь заботится везде,
Где труженика видит он в беде:

Осел ли дровосека вязнет в глине,
Иль заблудился караван в пустыне.

Ты, мудрый, внемля Саади, поймешь:
Посеяв терн, жасмина не пожнешь!

* * *