Бусы из плодов шиповника

– Ну, приходи после работы. У меня сегодня свободный день. Так что, пока ты работаешь, я полежу, почитаю. Может быть, и вздремну. Отдохну, одним словом. А то завтра уже начнется беготня с группой, экскурсии… Все завертится по обычному кругу… А сегодня – день приезда, размещение… Надеюсь, на сей раз нас не будут перекидывать из гостиницы в гостиницу, как в прошлый раз…

– Ты надолго?

– На четыре дня.

– Через два часа буду. Пока.

– Пока.

Я положил трубку на рычаг почти антикварного телефона, которым вполне могли пользоваться «пламенные революционэры», обсуждая план Октябрьского переворота, названного впоследствии большевиками «Великой октябрьской революцией».

– Я бы на твоем месте плюнул на все и рванул немедленно к обладательнице такого чудесного голоса, – оторвался от вычерчивания своих графиков молодой доктор наук Виктор Бергер, чем-то очень похожий на Мефистофеля, особенно в профиль: со своей острой бородкой и крючковатым носом.

Может быть, я и ошибаюсь, потому что с Мефистофелем мне встречаться не доводилось, но именно такой его профиль я недавно видел на какой-то театральной афише.

– Ловите миг удачи, молодой человек, – улыбнулся Бергер. – Правда ведь, Алла Нодаровна? – вдруг подмигнул он Харазовой, на миг оторвавшейся от микроскопа.

– Да замолчите вы наконец! – подал голос из своего угла рыхлый Кулаковский, престарелый соискатель кандидатской степени. – Работать мешаете, – уже более примирительно закончил он.

Алла Нодаровна ничего не ответила Бергеру. В комнате наступила тишина, и я вдруг испугался, что все сейчас услышат гулкие удары моего сердца…

Но самое странное, я не знал сейчас точно: хочу ли я видеть Наталью? Или не видеть, но мечтать о ней для меня предпочтительнее, хотя бы потому, что спокойней.

В номере Натальи было предвечерне-сумеречно (горела только настольная лампа на прикроватной тумбочке), казенно и как-то необъяснимо грустно, словно я случайно забрел в давно покинутое людьми жилище. Впрочем, такое ощущение возникало у меня почти всегда и почти в любой гостинице…

Передо мной в белом махровом халате, слегка распахнутом на груди, с полотенцем, замотанным вокруг головы в виде чалмы, из-под которого выбивалась прядь влажных волос, стояла, казалось, совершенно не знакомая мне, красивая женщина.

– Проходи, – слава богу, знакомым голосом сказала она мне. – Я только что из ванны… Так что извини. Не успела привести себя в порядок к твоему приходу. Я ведь думала, ты придешь через два часа, как обещал… Посиди немного, поскучай – я сейчас… Только волосы феном просушу… Ненароком уснула. А проснувшись, поняла, что не могу показаться тебе заспанной и недовольной – потому и душ приняла… Да ты как будто мне не рад? – остановилась она на пороге ванной комнаты. – Или не узнаешь?

– Второе – вернее. Ты стала какая-то другая.

– Ты тоже изменился. Но я тебя, мой милый рыцарь, узнаю…

– Можешь пока там полистать журналы! – повысила она голос уже из-за двери ванной комнаты.

Я с удовольствием погрузился в мягкое кресло и включил проводное радио, которое, к счастью, ответило на мой мысленный призыв не новостями или безвкусицей эстрады, а хорошей музыкой…

Минут через пятнадцать Наталья появилась: в красивом платье, с тщательно уложенными волосами. Она будто сошла с обложки модного, консервативного журнала, повествующего отнюдь не о такой уж простой жизни красавиц из приличного общества.

– Может быть, спустимся на двенадцатый этаж? Там небольшой уютный ресторанчик с хорошей кухней. Поужинаем, поболтаем. Я, честно говоря, голодна. С утра ничего существенного не ела…

Мысленно поблагодарив Бергера за то, что ссудил меня деньгами «на цветы», остатка которых, если не шиковать конечно, могло хватить и на ресторан, я согласился.

– Мы ведь не виделись почти три месяца, четверть года, – продолжила Наталья. – Нам надо заново привыкнуть друг к другу. – Она приветливо и ободряюще улыбнулась. – Отметим нашу встречу. Тем более, что в осенних встречах, как в хорошем шоколаде, всегда присутствует приятная горчинка… Да встряхнись ты, Игорь! Что тебя смущает?! Что не так? За ужин, учти, платит приглашающая сторона, то есть я. И никаких возражений. Деньги у меня есть. Да и отдариться я должна – за такой чудесный букет. Вперед?

– Вперед, – в ответ ей улыбнулся я.

С двадцатого этажа на лифте, мы спустились в ресторан и заняли столик на двоих у окна – почти во всю наружную стену, у которой стоял стол.

Народу в зале было совсем немного. Музыка звучала негромко, поэтому можно было спокойно, не напрягая голоса, говорить.

После второй рюмки коньяка и общих фраз, пока мы дожидались заказанные фирменные блюда, я спросил Наталью о том, что больше всего волновало меня в данную минуту. Почему она не ответила ни на одно мое письмо с Белого моря?