Бузина, или Сто рассказов про деревню

И они уходят в гараж – видимо, что бы заставить шкворня забронзоветь?!

                                        х х х

Бородулин с мужем моим прилаживают куйню на старый холодильник. Холодильник гнётся и трещит, и, в конце концов, сплющивается.

– Хреновые холодильники раньше делали, – говорит Борода.

– Зато куйни хорошие, – замечает муж, подкатывая старую электроплиту, – давай сюда наладим.

Тут пришел Дедулик.

– Хреновая плита, металлу никакого, щас продавит.

Продавило.

– Давай либо из кирпича сложим?

– Сварим?

– А ну её на землю, и ну её на?

Сидят, думают. На куйню планируют берёзовые листья, кленовые самолётики и яркие бабочки.

– А либо завтра ВДВ? – Дедулик почесывает тельник свободной от куйни рукой.

– И либо чё? – Борода курит, стряхивая пепел на сапог Дедулика, – фонтана нету?

– А либо в озеро?

– А фонтан?

– Один на, вода на?

– А помнишь, в 94-м, пригнали из пожарки? – Бородулин улыбается и роняет куйню на сапог Дедулика. Когда мат рассеивается в бледном шешуринском небе, Бородулин продолжает прерванный рассказ.

– Мужики помнишь, на? Шланги подали в озеро, а мы с брандспойту вверх дали? На? Не фонтан?

– Я лучше в баню пойду, – Дедулик смотрит, как сапог надувается изнутри, – ты мне ногу сломал!

– Во! – радуется Бородулин, – в фонтан опустишь – и перелома не будет…

– Саш, а ты где служил? – спрашивает мужа Бородулин.

– В Караганде, – остроумничает тот.

– Тогда тебе тоже – в фонтан…

                                        х х х

Больше всего мне любопытны разговоры мужчин о «бабах». При мне – бесконечные мормышки, глушители, маржа, биржа, техосмотр и кровельные саморезы. Но! Если их (мужчин) соберется штук пять – зуб дам! – трое пройдутся по «бабам». Двое могут и про масло для двухтактных. Могут. А тут собрались – Стасик. Юный сосед Федя. Дедулик. Бородулин и казак Свербигуз. Муж всем этим руководил. Первые полчаса продержались на теме «на что берет налим и есть ли он вообще», но плавно съехали на «баб», едва я отвернулась к плите.

– Вот, Фёдор, доложи обстоятельно, как теперь с женским полом в столице городов, – Свербигуз лыс и пышно усат, – как себя девушки? Блюдут?

– Дядь Данила, вы типа насчет горизонтального промысла? – Федя пьет прибалтийское светлое. – Это сколько хочешь!

– Горизонтальные карьеры были на Воркуте, – Бородулин сероглаз, лучист и пьет только подсоленную воду, – мы там срока мотали. С пассажиром одним, так вот – если залегает…

– Кстати, залегает? – Свербигуз облизывает кончики усов, – насчет залегания прошу в подробностях!

– Мы в учебке под Витебском, – Дедулику не встрять, а поделиться хочется, – такую медсестру видали! Что ты! Пальцы оближешь, даже если в ихтиолке… я потом кино видел, она стала моделью. Заграницею. Или не она?

– На женщине всегда нужно жениться вовремя, – Бородулин макает сушку в солёную воду. Сушка растворяется и оседает хлопьями, – я всегда женился.

– Тебе бы в Воркуте навалили бы, если б не женился, – Свербигуз чешет волосатую грудь, – у меня друган конвойным был. Хошь, спою?

Все дружно умоляют Свербигуза не петь. Стасик, переставляя стопочки с разноцветной водкой, говорит:

– А я семь раз был женат!

– И что?

– Могу и в восьмой себе позволить!

Над величием этого момента задумываются все. Такого опыта нет ни у кого, даже у Дедулика. Бьется муха под потолком, орет застрявший под шкафом кот, шкворчат грибы на сковородке. Любовь – это сила, – думаю я про себя.

                                        х х х

Есть особы ветреные, им нравится, когда дует. Есть особы плаксивые, они дождь любят. Я же люблю снег хлопьями и яркое, жаркое солнце. А тут развезло, замочило и стало холодно, сыро и зябко. Дедулик всегда в такую погоду тарахтит мимо нас. Отважный водолаз он, я так думаю. А тут зашёл, весь в дождевых струях, кепку снял, выжал на коврик, наступил на кота, прослезился, затанцевал на месте, наступил на Лёву, и муж, во избежание порчи движимого имущества, ловко подставил под Дедулика табуретку.

– Я, Дарья, тебе каво? Что? Я тебе, вот. Потому как Сашка твой мне всегда, ну, и я ему для тебя через. – На этих словах Дедулик стал шарить у себя за пазухой и извлек пластиковое корытце. Покашляв, Дедулик достал что-то розовое и длинное. – На. Када диета, хорошо. А то так бегал. Када без дела.

– Что это? – я вглядываюсь в содержимое корытца.

– Заиц. – Дедулик шмыгнул носом. – Я, значицца ехал, а он бежит када я иду. И все.

– Убил? – Я не могу сдержаться, чтобы не заплакать. Нежный розовый нос, серые ушки с розовой изнанкой, косые глаза, полные разочарования в жизни … – Зачем?

– Нет, ну, правда? – муж смотрит на стол, – пусть бы себе бегал. А теперь еще дробь выковыривать!

– Так, а что? – Дедулик поднимает брови и сам становится похож на зайца, – я не со зла? Он как заиц предмет добычи?

– У него ж семья была, – я смотрю в окно, умытое дождем, – мама была. Бабушка даже!

– Бабушку, наверное, Бородулин убил, – муж осуждает Бородулина, как охотника на зайцев, – а дедушку, я думаю, могла и Машка Перевозчикова грохнуть. Скалкой. Нет, печаль же?