Бузина, или Сто рассказов про деревню

У Дедулика две собаки. Ту, что побольше, Дедулик считает овчаркой и потому обозначил, как Мухтара. Впрочем, Мухтарка овчаркой считает Дедулика, и норовит приучить его к ЗКС – «защитно- караульной службе». Если Мухтарка видит проходящего мимо дома Стасика (а Стасик живет бок о бок с Дедуликом и шляется туда-сюда весь день), он лает. Тогда Дедулик приседает от ужаса и бежит задергивать занавески. Мухтарка, считая, что Павлов был прав, но в отношении Дедуликов, тут же ложится на диван и ласково повизгивает – а теперь, Дедулик, я сказал – ПИЩА! И, покорный, Дедулик спешит за кошачьим кормом, так как в сельпо собачьего нет. Вторая собака – Дунька. Это полная катастрофа конца света, – жалуется Дедулик, – это даже не кошка, а мышь какая. Дунька состоит из нескольких собак. Видать, Дунькина мать, пробегая по Мурманску, откуда дети и привезли Дуньку, вобрала, как пылесос, все разнообразие мурманской фауны. И флоры. Потому как усы у Дуньки в пыльце, а хвост напоминает мох ягель. Дунька невротик. Она даже псих. Она падает в обморок, когда Дедулик шелестит газетой. Чтобы накормить Дуньку, Дедулик садится на ковер типа палас, окружает себя и Дуньку игрушками, и кормит это чудовище с ложечки. Мухтарку в эти часы кормления изгоняют на улицу, предоставив ему возможность сожрать Стасика. Если поймает, конечно. Дедулик педант, кормит Дуньку по часам, поэтому в 9 вечера Стасик сидит на чердаке и кидает в Мухтарку мелкие предметы быта. Крупные Мухтарка приносит к дому Стасика. Так они и живут. Являя собой единство и борьбу противоположностей.

– Ты бы бабу себе завел, что ли? – жалеет муж Дедулика.

– Ну ее на х..! – Дедулик пугается, – как я её кормить буду? Что ты!

– А ты не корми, – муж гладит Дуньку, которая объедает в это время шерстяной мужнин носок.

– Чу! Не корми… тада она сама пойдет кормиться… к Стасику…

– Так он на чердаке, нет?

– Ради чужой бабы слезет, паче, что-то моя буит, – горюет Дедулик и рассказывает про какую-то Клавку, которой и двух мужиков будет для счастья мало… в это время Мухтарка чует проползающего под окнами Стасика и рявкает так, что Дунька заглатывает мужнин носок. Вместе с большим пальцем…

                                        х х х

Только сегодня муж случайно уехал, я сразу легла в халате – читать. Изображать из себя барыню. За окном дождь, в печке дрова трещат, у меня в одной руке яблоко, в другой «Сандро из Чегема». Ну, что еще женщине нужно? Правильно. Тепло мужской ласки. И тут звонит-звонит-звонит! Кнопку звонка вдавил и ждет. Выхожу. Ну? Десантник. Дедулик.

– А где Сашка? – спрашивает. А муж ему навстречу три минуты назад выехал. Ага. И дорога – одна. Тут разминуться, надо исхитриться. Сели чаи гонять. Туда-сюда.

– Как, – смотрю на помолодевшего за весну Дедулика, – обстановка в садах? Полях? Как поросята? Как отёл? Как гуси-лебеди?

– Дня не вижу, – Дедулик вытирает лицо кепочкой, как бы смахивая с себя трудовой пот, но деликатно, – даже иной раз и не знаю – спал? Вот, поверишь? Поросю что даю? Бульончик отварю, туда картошечки, морковки, лучку, капустки.

– Морковь пассеруешь?

– Что ты! – пугается Дедулик, – мытая! Я все лучшее!

– А что, – перевожу я разговор на тему любви, – Ленка к тебе ходит?

– Зачем? Зачем??? – Дедулик оглядывается по сторонам, – я ж того! Холостой навечно!

– А вот новый сосед у тебя, Пал Палыч, не поженить его на Ленке-то?

– А это зачем? – Дедулик так пугается, что роняет конфетку. Лёва, лежащий у ног Дедулика с открытой пастью, глотает. – Эта не надо! Ленка она разве для замужа? Нет?!!

– А для чего?

– О! Ленка она для печки! Ну, зимой… ну, сама понимаешь…

– Так Палыч зимовать будет, нет?

– Незачем! Пусть к себе в Новгород едет. Чо ему тут? Мёду тута нету! А то приедут! Новгорода ему мало! Там Ленок ого! Я с парашютом туда прыгал! И эта… ты ему тогда скажи, чтобы он Мишке не поручал за избой глядеть, во!

– А почему?

– А приедет он, Палыч твой, весной – все! Обреудит тот подчисто! И еще скажет – а мне, мол, надо было. Ага. Ой, чистый змей тот Мишка! У меня была лодка, а в ней грузила … (на втором часу рассказа про блесны приехал, наконец, муж).

– У тебя там поросёнок картошку роет, – подал руку Дедулику, – куры на дороге все, а корова не доена!

Дедулик испугался, и улетел на своем самокате.

– Так он картошку не сажал вроде? – я ставлю чайник.

– Так у него и коровы нет, – муж посмотрел на меня ясными глазами.

                                        х х х

– Ты как на пенсию-то живешь? – спрашивает муж Дедулика.

– А хто на её живет-то? На её тянут! Я ж не эта… ну эта… Шамбибулина? Про неё пропечатали в газете, так миллионы у ей зарплата.

– А сверху?

– Про сверху знают кто сверху! – Дедулик тычет пальцем в потолок, – мы раньше тожа! Не ровён как щас!

– Ты ж в Мурманске был? – уточняет муж.

– Я при деньгах был! – Дедулик снимает кепчонку и с печалью отмечает, что она изношена, – страшно сказать! Тыщи шли по карманам рассоваты. Бабе своей получку отдам – а себе в гараж сложу.

– Машина была?

– А не! Волга! У меня в МурмАнске и сейф был! В огнетушителе. Нипочем не узнаш.

– И никто не прознал? – я даже кота уронила.

– А кто прознат? Стоял себе, я его краской мазал кажно лето.