Бузина, или Сто рассказов про деревню

Вадим Быков, настолько простой русский мужик, насколько это еще возможно в России, прошедший огонь да воду, стройки и зону, и золотые прииски, и путину во Владике, исходивший пехом полстраны, дошел до Соловков, и встал. Точнее, вышел из Преображенского собора, и лбом – в землю. Плакал, в грудь себя колотил – вся жизнь его никчемная стала ему противна, а будущее вдруг – озарилось светом невидимым. Долго с Соловков уехать не мог, все ходил, и не мог решиться – вернуться в Москву. В Москве – и того хуже. Снял себя с должности основанной им же самим фирмы, мирно развелся с потрясенной женой, оставил ей квартиру, обнял и перекрестил взрослых сыновей – и ушел. Ну, почти пешком. На машине. Конечно, как и все простые русские мужики, был Серега охотником да рыболовом, к труду любому был приучен, холостяцкое житьё-бытьё любил, потому, купив за бесценок кривоватую избу, неудобств не испытал. Поправил крышу, поставил баньку, расчистил старый колодец, обзавелся щенком, вымахавшим за лето в огромного черно-белого добрейшего пса, и зажил себе. С местными сошелся легко, так как камня за пазухой не держал, а к людям был по-детски доверчив, хотя и не раз до того бывал бит и обманут. За хороший характер народ его уважал, эксплуатировал нещадно, и Вадим с утра до ночи то взламывал лежалую глину мотоблоком, то колол дрова, утирая мокрый лоб кепкой, то принимал окот у овцы, то метал сено… Мужики отвечали ему тем же и ходили с ним на рыбалку, потому что у Вадима оказалась хорошая «казанка» с мощным мотором. Мужики приглашали его покурить на завалинке, а бабы волновались. Вадим был в хороших годах насчет женитьбы, но как-то девок по ночам не щипал в стогах сена и на танцы не ходил. По воскресеньям Вадим ездил в церковь, а там – какие девки? Бабки, да и то …древние, хуже некуда. Сосед Вадима – Витька, женатый сдуру третьим браком на Женьке, по кличке Буза, имел, помимо дома, трактора Беларусь, трех поросят и генератора, дважды незамужнюю дочку Вальку. Валька была голосистой, округлой в нужных местах, сохранила к 28 годам косу до пупка, остатки среднего образования и желание съездить в Турцию на пляж. Работы на селе не было, и Валька ходила к богатым дачникам огороды полоть да половики трясти. Вот Витька с Женькой и подтолкнули Вальку насчет Быкова. Валька ломаться не стала, и все каждый день к соседу – дядь Вадь, я вам тут картохи наварила. И опять – дядь Вадь, а вам чего простирнуть – не? Дядь Вадь! У мамки ланопчка перегорела, а папка в районе, не? А потом уже и вовсе стыд долой – он с охоты, а она, юбку подоткнув до подмышек, полы драит, и без того чистые. А на печке кислые щи пузыри пускают. А белье стопкой уложено – всё глаженое, да одеколоном для запаху спрыснуто. Вадим эти маневры давно разгадал – но как? Прогонишь? Обидится… Ну, а раз ноги промочил, по болотам шастая со своим кобелем, ясное дело – водочки с перчиком, ну, и… утром проснулся, весь в поту, голова трещит, а на кровати Валька сидит в его рубашке да косу плетет. А на кухне уж Витька с Женькой. С образами. Купили загодя – как положено. Витька зашел, носки даже шерстяные снял, и говорит – совет вам да любовь. А Женька плачет понарошку – вы уж, Вадим, дочечку нашу не обидьте, а то у ей жизнь какая сложная вышла по причине мягкости души. Эх. Обженили Вадима. И стал, он, как все. Выпивать начал, деньги за калым брать, Вальку поколачивать, да дурные частушки в клубе петь. И только иной раз, проснувшись ночью, выйдет на крыльцо – покурить, звёзды на небе увидит – да про Соловки и вспомнит.

Перегудиха