Бык из машины

Ответ напрашивался сам собой. Дед считает, что всё началось три года назад. Но если принять во внимание эту старую-престарую запись… Детство, вспомнил Тезей. Мое детство. Дед, одержимый Слепой. Калейдоскоп эмоций на дедовом лице. Одно чувство с ужасающей скоростью сменяется другим — так поисковик мощного компьютера перебирает файлы в поисках нужного. Между потоком эмоциональных состояний и последовательностью физических действий не могло, не должно было быть параллелей, и все же они были, выпирали наружу.

Было, быть, были.

Есть.

Дед в состоянии аватары.

Девушка на перекрестке у Козьего въезда.

Букмекер в «Элевсине».

Мальчик, убивающий пса.

По ушам полоснул отчаянный визг тормозов. Тезея швырнуло на спинку переднего сиденья, он чувствительно приложился грудью. Могло быть и хуже, но между грудью и спинкой оставалось сантиметров пятнадцать — особо не разгонишься. Руки самортизировали на рефлексе. Считай, повезло…

«Авария? Мы кого-то сбили?»

Рядом жалобно, как испуганный щенок, скулил Пирифой. Скулёж этот настолько поразил Тезея, что он обернулся на звук, забыв о себе. Нет, Пирифой не расшибся в хлам. Подобрав ноги, он скорчился на сиденье в позе зародыша, забился в угол и, вздрагивая всем телом, закрыл голову руками.

— Что с тобой?

— Вон! Вон отсюда!

Рядом с подголовником возникло лицо таксиста. Каменная маска абсолютного спокойствия категорически не вязалась с криком, воплем, бешеным приказом:

— Вон! Выметайся!

Это не мне, запоздало понял Тезей. И не Пирифою. Таксист смотрел на детектива Эвпаламида, и только на него. В воздухе мелькнул тусклый кругляш. С прытью, какой от него никто не ожидал, Икар поймал монету на лету и сунул в рот.

Я тут не один псих, уверился Тезей. Тут все психи.

— Тренажеры, — сказал Икар.

Он говорил невнятно: мешала монета. И все-таки он говорил:

— Тренажеры. Ты заказал их Талосу.

— Кто заказал? — выдохнул Тезей. — Кто? Какие тренажеры?!

Его вопрос остался без внимания. Детектив потянулся к дверной ручке.

— Кто заказал? — повторил Тезей.

— Талос не мог справиться с новым софтом, — произнёс Икар в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. — Обратился к отцу, отец пришел в ярость.

— Выметайся! — гаркнул водитель.

Щёлкнул замок, дверца начала открываться.

— Тренажёры. Чтобы быть сильным.

Тезей понятия не имел, о чём говорит детектив, но постарался запомнить его слова. Вероятно, они имеют отношение к ролику с мальчиком и собакой…

— Тренажеры, — Икар выбрался из лимузина. — Отец убил Талоса из-за этих чертежей. Зачем нужны тренажеры? Чтобы быть сильным!

Дверь захлопнулась.

— Приношу свои извинения, — буркнул таксист. — Дальше едем без остановок.

Он отвернулся.

Пока машина разворачивалась, Тезей разглядел в окно смутный контур здания. Госпиталь? Слева за углом — служебная дверь, она ведет в морг…

Спотыкаясь и прихрамывая, детектив Эвпаламид брёл к центральному входу.

х х х

Весь остаток пути Тезея преследовали слуховые галлюцинации. В урчании мотора слышался плеск вёсел. Казалось, вёсла опускаются не в воду, а в масло. Скрип на поворотах — не жалобы такелажа, а скрип уключин. Во мгле мелькали смазанные тени строений, а может, рощ и холмов. Вряд ли Тезей сумел бы ответить на вопрос, что он там видит, и видит ли хоть что-нибудь.

Такси остановилось.

— Приехали.

Скрип и плеск исчезли. Урчал мотор на холостом ходу. За окном темнела громада усадьбы. Три освещённых окна: два в правом крыле, одно в левом. Непривычно тихий Пирифой покинул машину следом за Тезеем — парень начал приходить в себя, но всё ещё вздрагивал при каждом шорохе и с опаской озирался по сторонам. Лимузин укатил прочь: мигнул на повороте задними подфарниками, растворился в ночи. Тусклая лампочка под жестяным конусом освещала фрагмент чугунной ограды и закрытую калитку — тоже чугунную, с коваными прутьями решётки и вытертой до блеска латунной ручкой. По ту сторону ограды застрекотал сверчок и резко смолк, будто испугался чего-то.

— Ты в порядке?

Пирифой обернулся так, словно собрался атаковать:

— Ты видел? Нет, ты видел?!

Губы парня тряслись.

— Что видел? Кого?

— Его!

— Детектива?

— Какого, на хрен, детектива?!

— Который к нам в машину сел. Он еще в «Элевсине» был, когда букмекер взбесился…

— Какой букмекер?! Какой «Элевсин»?! Издеваешься, блин?!

— Если не детектив, тогда кто?

— Мой отец! Это был мой отец!

В глазах Пирифоя пылали зрачки: два огненных колеса. Распятые на них близнецы катились, катились, не сходя с места, по миллионам дисплеев и мониторов: вайферы, ноутбуки, плазменные панели телевизоров. Лица искажены страданием. Распялены в крике рты. Языки пламени жадно лижут шкворчащую плоть. Двое людей. Две копии одного и того же человека.

Иксион Флегиас, отец Пирифоя Флегиаса.

— Он сидел рядом, — Пирифой ссутулился, уставился в землю. — Сидел и горел. Молчал. Молчал и горел…

С осторожностью, словно бомбу, готовую взорваться, Тезей взял Пирифоя за плечи:

— Я не видел твоего отца. Я видел детектива Эвпаламида. Это мембранная зона, тут цифрал на мозги давит. Нам показали цифровые фантомы, каждому — свой. Этого не было. Понимаешь? Не было…