Быль беспредела, или Синдром Николая II

— Конечно, — подтвердила Нина. — Разве вы не знали? — Она подошла к шкафу, немного порывшись там, извлекла довольно потрепанную брошюру и подала ее Куманину.

Брошюру издали в Ростове 1913 году иждивением, как было сказано, купца Ивакина. Называлась она «Осчастливливание уездного города Ростова Великого пребыванием в оном Его Императорского Величества Государя Императора Николая II и всей Его Августейшей Семьи в лето от Рождества Христова 1913-е».

Куманин полистал книжечку и быстро наткнулся на фотографию, под которой стояла подпись: «Их Императорские Высочества Великие княжны Ольга и Татьяна изволят преподнести настоятелю обители Преосвященному Никодиму чудотворную икону Ростовской Божией Матери». Ниже было набрано мелким шрифтом: «фото Корнелиуса». «Молодец Корнелиус! — подумал Куманин. — Ты мне такими штуками мозги выбьешь на стенку». В виске стучало.

Он посмотрел на Нину. Выражение восторженного патриотизма, которое светилось на лице девушки в начале их беседы, исчезло, уступив место печали и усталости.

IV

Главный врач 1-й городской больницы Ростова Анатолий Абрамович Винкель при виде куманинского удостоверения побледнел и тяжело опустился на стул.

— Опять? Письмо от брата привезли?

— Уже привозили? — полюбопытствовал Куманин. — Брат в Израиле, что ли? Это большая ответственность — иметь родственников в сионистском государстве, столь враждебном нашей стране.

Выяснилось, что примерно полгода назад двое сотрудников с Лубянке привозили Анатолию Абрамовичу письмо от брата из Израиля и заставили написать ответ.

— Ладно, — успокоил Куманин. — Я совершенно по другому вопросу. Примерно год назад к вам в больницу была доставлена в тяжелом состоянии женщина преклонного возраста, судя по всему, с сердечным приступом. Мне бы хотелось взглянуть на историю болезни и прочие документы, связанные с ее кончиной. Она же умерла, насколько мне известно?

Главврач побледнел еще пуще, видимо померещилась тень незабвенного «дела врачей» пятидесятых годов. Суетливо набрав номер внутреннего телефона, Анатолий Абрамович с весьма заметными нотками истерики в голосе обратился:

— Кардиология? Татьяну Николаевну ко мне. Срочно. Что значит «на обходе»? Пусть прервет обход, раз я сказал!

Через несколько минут в кабинете появилась высокая женщина в белом халате с традиционным фонендоскопом на груди.

— Что случилось, Анатолий Абрамович? — спросила она недовольным голосом. — Вечно вы меня с обхода срываете?

— Татьяна Николаевна, — нервно произнес главврач. — Товарищ вот из органов приехал, из Москвы…

Доктор Винкель начал протирать очки, а Татьяна Николаевна недружелюбно уставилась на молчавшего Куманина.

— Это по поводу той больной, — справившись с очками, продолжал главврач, — которую примерно год назад нам доставили на «скорой» из Кремля. Она, кажется, приехала с экскурсией, а потом у нас скончалась. Вы помните этот случай, Татьяна Николаевна? Товарищ интересуется, насколько я понял, почему был летальный исход?

— Помню я этот случай, — подтвердила Татьяна Николаевна, — больную доставили с обширным инфарктом. Мы ее поместили в реанимацию, но ничего сделать не смогли. Слишком обширный инфаркт с поражением… Кстати, вы знаете, сколько ей было лет? — с вызовом обратилась Татьяна Николаевна к Куманину.

— Сколько? — Куманин вопросительно посмотрел на нее. — Почти девяносто два, — заявила заведующая кардиологическим отделением.

— А вы спрашиваете, от чего она скончалась! От старости.

Голос женщины звучал резко. Родственников в Израиле у нее не было. Но она отлично знала, как представители властей любят делать врачей крайними при любом удобном случае.

— Успокойтесь, товарищи, — миролюбиво предложил Куманин. — Анатолий Абрамович меня, наверное, не совсем правильно понял. Меня интересует не столько факт смерти этой старушки, сколько ее личность. Как ее фамилия и прочее. У нас, знаете ли, в розыске много людей, в том числе считающихся пропавшими без вести.

— Понятно, — сказал Анатолий Абрамович и спросил у Татьяны Николаевны. — Как фамилия больной?

— Не помню, — пожала плечами заведующая, — я и не знала ее фамилию. Историю болезни заполняла сестра, а свидетельство о смерти, наверное, Богомолов.

— Принесите историю болезни, — приказал Анатолий Абрамович, — и вызовите ко мне Богомолова.

— Я ее давно сдала в архив, — все еще раздраженно ответила Татьяна Николаевна. — Возможно, ее уже актировали.

— Что значит актировали?! — взорвался Анатолий Абрамович. — Пять лет положено хранить историю болезни при летальном исходе. Пять лет, а еще и года не прошло…

Это уже вопрос не ко мне, — откровенно зло выпалила Татьяна Николаевна. — Извините, товарищи, но меня ждут больные. — И женщина сделала попытку выйти из кабинета.

— Простите, — вмешался Куманин, — но вам придется задержаться. Отыщите историю болезни и принесите ее сюда. Возможно, у меня возникнут к вам вопросы. И еще раз прошу успокоиться. Никто против вас лично ничего не имеет.

Несмотря на это, Татьяна Николаевна, полыхая от возмущения, удалилась, весьма солидно хлопнув за собой дверью кабинета главврача.