Быль и легенды Запорожской Сечи

Хотя оказалось, что Мехмед-Гирей выступил единственной опорой Хмельницкого. После разгрома он утратил всякий авторитет. Под его знамена больше не желал идти никто. Хан увидел, что помогать-то некому. Чтобы не возвращаться без добычи, повел татар грабить правобережные города и села. Это отвратило от Юрия последних сторонников. Поляки оценили – от подобной фигуры пользы больше не будет, и тоже не хотели иметь с ним дела. Хмельницкий совсем пал духом, отрекся от гетманства и постригся в монахи.

Это вылилось в очередной раунд борьбы за гетманскую булаву. На Левобережье три кандидата вновь бодались между собой. А правобережные казаки не желали знать левобережных полковников, тут появились свои претенденты. Напомнил вдруг о себе Иван Выговский. За измену король с ним расплатился. Он поселился в пожалованном ему имении в городе Бар, пытался козырять сохранившимся за ним званием сенатора, сам себе придумал титул «Великого гетмана коронного». Околачивался в королевских и панских приемных, но с ним не считались, относились пренебрежительно. Когда он пробовал конкурировать с Юрием Хмельницким, паны грубо цыкнули на него, чтобы не мешался и не вносил раскола в ряды предателей. Откровенно предупредили, что пресекут подобные попытки «даже посредством его смерти».

А после отречения Хмельницкого поляки сделали ставку на зятя Выговского, Павла Тетерю. Он был назначен гетманом от имени короля, подтвердил Гадячский договор о возвращении Украины в состав Польши. Своего тестя Тетеря посылал подальше, не намеревался даже близко подпускать к казачьему руководству. Тогда оскорбленный Выговский задумал очередную авантюру. Отправил гонцов в Москву, предлагал взбунтовать казаков против Тетери и объединить Украину под властью царя – если его опять сделают гетманом. Но поляки пронюхали об этих пересылках. Выговского арестовали, лишили сенаторского звания и всех привилегий, без всякого суда он был казнен.

Гетманская смута на Украине дополнилась еще и церковной. Местное духовенство обвинило Киевского митрополита Балобана в том, что он поддерживал Выговского и наводил мосты с Польшей, сместило и избрало вместо него Черниговского епископа Лазаря Барановича. Но он открыто объявил, что не намерен подчиняться Москве, отправил послов в Стамбул. России такой деятель совсем не понравился. В патриархию вызвали нежинского протопопа Максима Филимонова, посвятили в сан епископа под именем Мефодия и послали в Киев местоблюстителем митрополичьего престола. Однако его не признало украинское духовенство.

Раду для выборов гетмана удалось созвать только в июне 1663 г., в Нежине. Но правобережные полковники даже не прислали своих делегатов, объявляли, что у них уже есть гетман – Тетеря. Фактически Украина раскололась надвое. А из левобережных полковников особенно активно готовился к выборам Самко. Подкупал старшину, поил и уговаривал казаков, засыпал Москву доносами на соперников. Но он перестарался. Его интриги всех достали, люди от него отворачивались. Совершенно неожиданно рада избрала гетманом не его, а Ивана Брюховецкого. Он происходил из семьи нищего шляхтича, примкнул к казакам, выделился удалью в боях, представительным видом, голосом. Однако по характеру и он оказался далеко не ангелом. Был человеком очень не умным, мелочным, злопамятным, и первое, что он сделал, – обвинил в измене своих соперников, Самко, Золотаренко и их помощников. Осудил и казнил – быстренько, одним махом, пока русские не вмешались.

В Москве насторожились, но смолчали: ведь право суда на Украине царь даровал самим малороссам. Да и ссориться с Брюховецким было не время. Осенью 1663 г. Ян Казимир изготовился к решающему удару. Царя он пытался убаюкать, писал ему, что готов мириться. Но в Белоруссии сосредоточивалась армия под командованием Сапеги и Паца, а сам король с главными силами двинулся на Украину. К нему присоединились хан с крымской ордой, казачье войско гетмана Тетери. Брюховецкому пришлось очень туго. Он с трудом отбивался, молил воевод о спасении, жаловался Алексею Михайловичу на Ромодановского, что тот медлит, не идет на помощь.

Что ж, Россия к этому времени успела полностью оправиться от поражений. Ценой невероятных усилий, огромных затрат она формировала новые армии. Начинала она войну с 15 полками «нового строя» – теперь их было 75. Переформировывались и перевооружались новейшими мушкетами стрелецкие части. Появились и первые гвардейские, «выборные» полки генерал-майоров Кравкова и Шепелева. Наращивалась артиллерия. На границе сосредоточились три свежие, мощные группировки. В Смоленске – корпус «большого воеводы» Черкасского, в Путивле – Куракина, в Белгороде – Ромодановского. Но углубляться на Украину значило увязнуть в боях за города и местечки, распылить собранные войска. Русское командование правильно рассчитало, что закрепиться там поляки все равно не смогут. Ромодановский послал гетману отряд Хлопова и несколько артиллерийских батарей, а основные силы выжидали подходящего момента. Стояли на своей территории, возле складов с припасами.