Быль о полях бранных

Питие с утра началось под руководством самого старшего по возрасту «дяди» Симеона. Тот уже спал у стенки шатра, не сумев одолеть молодых в застольном поединке.

— Васька! — Княжич строго глянул на ближайшего своего помощника и приятеля, боярыча Василия Соломатина. — Што там твои доглядчики бают?

— Да все хорошо. Арапша, как прознал про нашу силу, так сразу драпанул аж до Северского Донца. Захочешь — не догонишь. Эт-то и князь тутошный Пи-иняска глаголет.

— А где он?

— Да тут где-тось.

— Позови. С-сам желаю про то у-у-у него проведать.

— Эй, Гаврила, н-найди мордвина! — приказал Васька начальнику сторожевого полка.

— Счас, — еле поднялся хмельной Гаврила. — Счас я. — Он, шатаясь, выбрался из шатра.

Вокруг, сколько глазу разглядеть, делом мирным занимались руссы: кто в реке купался, кто неводом рыбу ловил. Другие чинили обувь, лапти плели. На кострах дичина пеклась, паром окутались артельные котлы. Солнце ярило нещадно. Многие лежали вповалку. Оружие и брони их в телегах свалены, щиты грудами возвышались то тут, то там. А между костров и шалашей разъезжали мордовские мужики, подгоняя хворостинами впряженных в волокуши вислозадых кобыл. На каждой волокуше покачивалась бочка с мутной брагой. Шел торг и обмен. Весело было...

— Чего тебе, воевода? — раздалось рядом с Гаврилой.

— А-а... где тута... энтот мордвин... Пи-пи-няска, а?

— Тут я, Гаврила, — возник, словно черт на погосте, князек мордовский. Улыбка растянула его лягушачьи губы, во рту — половина гнилых зубов.

— Ну и образина, — сплюнул воевода. — И-иди, к-князь Иван кличет.

Низко поклонившись, Пиняс нырнул в шатер, встал на колени. Следом ввалился Гаврила и со стоном упал на прежнее место.

— Скажи про Арапшу, Пиняс, — стараясь грозно глядеть, приказал Иван. — Што он за воевода?

— Э-э, — пренебрежительно сморщился мордвин. — Совсем плохой воевода, ть-фу воевода. Ростом мал и совсем дурак...

— Кто это дурак? — раздался от порога трезвый голос. — Это Арапша-то?

— Помолчи, Родион, — поднял тяжелую голову Васька Соломатин. — Тебя не спрашивают.

— Нет уж, послушайте, — твердо проговорил вошедший.

Его здесь знали все, ибо он был воеводой московского полка и звали его Родион Ослябя. Ростом велик. Могуч статью.

— Слушайте, — повторил богатырь. — Я кое-что слыхал про того Арапшу от Семена Мелика. Арапша — великий воитель. Он не раз бивал самогоТамерлана. Его и Мамай страшится...

— А пошто тот Арапша от нас убежал? — спросил Гаврила.

— Убежал ли? Послушай, княже Иван, брось пьянку и ратникам запрети...

— Неделя[84] нонче, — отмахнулся Иван, — пусть вои отдыхают после похода. Сколько ден в броне парились. Завтра все трезвы будут и к бою способны.

— Завтра может быть поздно, — продолжал увещевать Ослябя. — Будь осторожен. Собери всех в един кулак! Мне ведомо, что орды Арапши и Кудеяра...

— А-а... — махнул рукой главный начальник русского войска. — Мало ли чего там Арапша с Кудеяром не поделили, и Мамай твой мало ли от кого бегает. Мне ведомо...

— Дай же мне сказать, княже! — повысил голос москвич.

— Помолчи! Так вот, мне ведомо, что войска у Арапши мало. А тот Кудеяр за спиной у него стоит и готов напасть на злоумышленника татарского. Пущай ордынцы глотки друг дружке рвут, то нам только на пользу.

— Истина твоя, князь! — поддержал Ивана мордвин.

— А эт-то кто таков?! — изумился Ослябя.

— Это наш друг-побратим, — расплылся в улыбке Васька Соломатин.

— Д-да, и-и друг! — с упорством пьяного поддержал его Гаврила.

— Друг, значит, — недобро прищурился московский воевода. — По этому другу давно петля плачет. Дозволь мне, княже, я его поспрошаю кое о чем, а потом повешу. Право, он того заслуживает!

— Не дозволю! — заслонил Пиняса собой княжич Иван. — Ты хто такой, а?! Ты х-хто-о, а?! Штоб тут командовать, а-а?!

— Никто. Но дослушай вот что: орды Арапши и Кудеяра соединились три дня тому назад. И мордвин сей знает про то!

Пьяный княжич не сразу воспринял столь ошеломляющую весть. Васька Соломатин вмиг стряхнул с себя оцепенение.

Гаврила тупо смотрел на Ивана. Справа от него лежал вверх толстым брюхом старый Симеон Суздальский и храпел во всю мочь.

— Что-о?! — наконец-то дошел до княжича смысл сказанного Ослябей. — Что-о?! — начал он трезветь. — Как это «соединились»? Ты што тута мелешь, а-а?!

— Так и соединились, — подтвердил Родион. — И теперь у Арапши почти тридцать тысяч конных воев. Понял? Берегись, княже!

— Врет он! — быстро сказал Пиняс. — Я все время слежу за Араб-Шахом. Верные люди донесли мне, что хан готовится к битве с Кудеяр-беем. Мурзы толкают Араб-Шаха на золотой город Гюлистан. Что хану с нас взять, если ему золото нужно?

— Слыхал? — поднял белесые брови Иван. — Это-то вернее. В самом деле, чего тому Арапше от нас надобно? А в Гюлистане знаешь сколько богатства всякого? Вот ежели Арапша тот град возьмет, тогда и на нас пойти может. А пока... — Иван все-таки протрезвел малость, и синие глаза его чуть прояснились.

— Я не верю Пинясу! — стоял на своем московский воевода. — Его же мордвины, простые мужики, иное говорят.

— Кто эти люди?! — встрепенулся князек. — Скажи, мы их вместе спросим!