Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)

Эти разоблачения Троцкого по большей части оказывались известными партии не в первозданном виде (ибо большинство работ Троцкого того времени Политбюро запрещало публиковать), а в сопровождении тенденциозных комментариев идеологов правящей фракции. Так, на XV конференции ВКП(б) Ярославский, ссылаясь на слова Троцкого о том, что «нет Центрального Комитета, а есть сталинская фракция», связывал это высказывание с тем, что на XIV съезде вопрос о Сталине представлял «центральный пункт всей атаки». Ярославский с возмущением прибавлял, что «тов. Троцкий очень часто любил говорить в последнее время по адресу ЦК: „вы заменяете идейное убожество аппаратным всемогуществом“» [595].

Угланов с не меньшим возмущением называл «поруганием партийного руководства» заявление Троцкого на одном из заседаний Политбюро о том, что «Сталин выставляет свою кандидатуру в могильщики нашей партии и революции» [596]. Ссылаясь на это же высказывание Троцкого, Бухарин с негодованием заявлял: «Сказано ли было или нет, что мы переживаем бюрократическое перерождение наверху, где создалась каста оторвавшихся от масс… Тов. Троцкий читал с этой трибуны, что партийный аппарат и руководящие круги партии схватили всю партию за горло» [597].

Осенью 1926 года оппозиция сделала первую попытку открытого выступления с изложением своих взглядов на собраниях партийных ячеек. «Аппарат дал бешеный отпор. Идейная борьба заменилась административной механикой: телефонными вызовами партийной бюрократии на собрания рабочих ячеек, бешеным скоплением автомобилей, рёвом гудков, хорошо организованным свистом и рёвом при появлении оппозиционеров на трибуне. Правящая фракция давила механической концентрацией своих сил, угрозой репрессий. Прежде чем партийная масса успела что-нибудь услышать, понять и сказать, она испугалась раскола и катастрофы» [598].

В этих условиях оппозиция выступила с заявлением от 16 октября, подписанным Зиновьевым, Каменевым, Пятаковым, Сокольниковым, Троцким и Евдокимовым. Смысл заявления состоял в том, что лидеры оппозиции, считая свои взгляды правильными и сохраняя за собой право бороться за них в рамках партии, отказываются от фракционных методов защиты своих взглядов и призывают к тому же всех своих товарищей, разделяющих эти взгляды. В то же время в заявлении отмечалось, что «в течение последних месяцев ряд товарищей был исключён из партии за те или другие нарушения партийной дисциплины и применение фракционных методов в борьбе за взгляды оппозиции… Выражаем твёрдую надежду на то, что фактическое прекращение со стороны оппозиции фракционной борьбы откроет возможность исключённым товарищам, признавшим свои ошибки в деле нарушения партдисциплины и интересов единства партии, вернуться в ряды партии» [599].

Невзирая на этот важный шаг со стороны оппозиции, октябрьский пленум ЦК и ЦКК 1926 года «ввиду нарушения партдисциплины» поставил на вид членам ЦК Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Пятакову, Евдокимову, Сокольникову, Смилге и кандидату в члены ЦК Николаевой, а «ввиду руководящей фракционной деятельности» освободил Троцкого от обязанностей члена Политбюро, Каменева — от обязанностей кандидата в члены Политбюро.

На XV конференции ВКП(б) Зиновьев вновь обратил внимание на то, что целый ряд оппозиционеров оказался исключённым из партии, чего не было даже в период крайнего обострения фракционной борьбы в 1918 году. Он констатировал также, что в последнее время большинство ЦК впервые в истории партии выдвинуло лозунг — «добивай оппозицию».

После заявления от 16 октября оппозиция на некоторое время прекратила фракционную деятельность. Тем временем аппарат продолжал исключать оппозиционеров из партии и усиленно добиваться от других оппозиционеров заявлений об отходе от оппозиции. Наиболее серьёзным из таких отходов явился отказ Крупской от участия в оппозиции. В опубликованном по этому поводу письме Крупской в редакцию «Правды» говорилось, что «широкая крестьянская и рабочая масса поняла выступление оппозиции как выступление против основных принципов коммунистической партии и советской власти. Конечно, такое представление было в корне ошибочно. Однако, данный факт красноречиво говорит о необходимости более сдержанных и товарищеских форм полемики. Я считаю чрезвычайно важной самокритику партии, но я думаю, что эта самокритика не должна переходить в обвинение друг друга во всех смертных грехах. Нужно деловое, трезвое обсуждение вопросов» [600].

В письмах Троцкому и Зиновьеву Крупская объясняла свой поступок тем, что «мы прямым путём катимся при таких методах работы в другую партию» и что «сейчас и внутреннее и международное положение таково, что должно быть полное единство действий…» [601]. В ответе Крупской Зиновьев замечал: «Независимо от Ваших желаний, которые, конечно, хороши, на деле Вы поможете Сталину, который ведёт дело (теперь уже в лихорадочном темпе) на раскол, на исключение из партии тех, кто защищает дело Ильича… Не сомневаюсь, что Вы в этом убедитесь довольно скоро. Но Сталин тем временем своё дело сделает…