Былинки от Инки

по белу свету!

Мы искали белый свет.

Говорят: «Нету.»

Не отдай меня, мать, куда зря помирать

Не отдай меня, мать,

зарубеж умирать!

Не отдай меня, отец,

заграницу под венец!

Не отдай меня, родня,

я у вас чи как одна!

Не пущайте меня к князю —

чужеземнейшей заразе!

Двери позапирайте,

никуда не пускайте!

Замков навесьте,

на каланчу залезьте

и смотрите в поле чистое:

не идёт ли сила нечистая

во главе с князем Володимиром

да с воеводой Будимировым.

Как увидите их, так кричите,

скоморохи из ворот выходите

и спляшите же пред дураками,

замордуйте моими стихами!

И падёт князь, падёт войско!

А вы силок бросьте

на Будимирова,

богатырешку всеми любимого,

и волоком к нам тащите,

да под замки заприте

вместе со мною,

красой молодою.

А там и за свадебку

хвалёну да сладеньку!

Гуляй Украина

без Будимира!

Вот и мы в Саратове

ничем не хвастали

доселе,

пока на богатыря не насели!

До меня доехать всё-таки надо

Ты не привык отступать,

ты не привык сдаваться,

тебе и с бабой подраться

не скучно,

но лучше

всё же на князя ехать,

руками махать и брехать:

– Один я на свете воин!

Я и не спорю,

поезжай хоть на князя,

всё меньше в округе заразы!

Но до меня доехать всё-таки надо,

я буду рада

копью твоему и булату,

а также малым ребятам

и может быть, твоей маме.

Дай бог, жить она будет не с нами.

Былинки от Инки

Как степные казаки за чудом ходили

Ай, степной казак,

да всё ему не так:

– Надоела родна степь,

за бугром бы умереть!

Вот собрался сход:

– Надо нам идти в поход

во Индию далёкую,

во сторону глубокую,

посмотреть на Чудо-юдо.

Знать бы, ждать его откуда?

Ну надо, так надо,

выползли из полатей,

взяли штыки боевые,

пищали (пушки полевые)

и в поход!

Тяжело, но вперёд.

А где и сядут, помечтают,

серых уточек постреляют,

костерок запалят,

поедят и в путь вдарят:

идут, предвкушая с драконом сразиться,

пищали ж должны пригодиться!

Долго ли шли, не долго

(пусть дни считает Волга),

но пришли в далёку страну.

Видят там гору одну,

которая жаром дышит,

а из её дышла

выползает огромный мужик,

светел у него лик.

И говорит мужик казакам:

– Вы дни считали по дням?

Вас уже год дома нету,

жёны одни, плачут дети,

скотина то мрёт, то дохнет,

поле ржаное сохнет,

пока вы тут прохлаждаетесь

бесстыжие и ведь не каетесь!

Оторопели казаки, попятились,

пушки свои попрятали

и ползком, ползком до дома,

до самого града Ростова!

А в Ростове на Дону

я который год тону,

и собрался народ:

– Высшее существо

потонет или потонёт?

Иван в поход пошёл

Как Иван в поход собирался,

об одном только не догадался,

что до роста отца

ему не хватает два-три,

а может и все четыре вершка!

Ничего, он берёт меч

и бегом (а то тятенька будет сечь)

до тёмного леса!

Через ёлку пролезет,

устанет.

Что делать дальше не знает.

Но тут, на беду, занятие нашлось,

Чудо-юдо откуд-ниоткуда взялось

и говорит: «Куда путь держишь, дурак,

меч то не тянет в руках?»

Иван чего-то аж растерялся.

Нет, он никогда ничего не боялся,

но отсутствие роста

преимущества не давало:

– Ты б, Чудо-юдо, мне идти не мешало,

я на войну собрался,

дома с маменькой поругался.

– Чего ж ты с мамкой не воюешь,

а по кустам от бабы сачкуешь?

Опять Ивашечка растерялся,

он мал ещё, не догадался,

что мамку надо было куснуть

и тихо-мирно уснуть,

иль на случай самый насущный,

на деда в бой идти большущий,

а не бегать по тёмному лесу

в поисках волчьего интересу.

Малец лобик свой почесал,

развернулся и побежал,

на весь лес: «Маманя!» – ревел.

Чудо-юдо над ухом пел.

В свой дом Ивашечка забёг,

аж взмок,

а меч в лесу оставил.

Батя нашёл и розгами вдарил.

С тех пор рос сыночек послушным,

на войну ходил, как на службу,

с мечом деревянным на батю родного:

разок в зад уколет, не более.

О том как мужики сначала жили без баб

Жили-были все на свете:

мужики, деды и дети.

Только бабы не было ни одной,

даже завалящей какой.

Не было баб и не надо!

Только какая ж отрада

дедам, мужикам и мальцам

шастать без баб по дворам?

А дворы то у нас большие:

на них лавочки. Мысли крутые

о щах, борщах и капусте

да чтоб в округе было не пусто.

– Не пусто в деревне и ладно, —

скажут они прохладно,

вздохнут тридцать третий раз

и друг другу выколют глаз.

Вот так мы и жили, значит,

друг от друга пряча заначку,

детей никогда не целуя,

на пьянках совместных балуя.

Жили б мы так и дальше,

да какой-то маленький мальчик

во сне вдруг что-то увидел:

– Мама, мама! – кричит. – Поймите,

есть ещё бабы на свете,

они как мужики и дети,

только с губами такими

и волосами прямыми,

длинными волосами,

они их зовут косами.

Слушали старики, дивились:

– Вот нам бы такие приснились!

А мужики осерчали,

в путь далёкий собрались,

на лошадей и в поле:

– Надоела нам такая доля!

Доскакали до первой кочки,

(а дома ведь плачут сыночки)

и развернулись обратно,

домой едут, на душах отвратно.

И дальше всё, как по кругу:

работа, сарай, простуда,

от мальцов головная боль,

от стариков – мозоль.

А малец то губу закусил,

обиду отцам не простил:

всё рос-подрастал

и о бабах тихонько мечтал.

А как вырос сынок,

то на кобылку скок

и галопом по тёмному лесу

в поисках матери либо принцессы.

Долго ль скакал он, не помню,

сам выбрал такую долю,