Былины

Под славным великим Новым-городом,
По славному озеру по Ильменю
Плавает-поплавает сер селезень,
Как бы ярой гоголь поныривает, —
А плавает-поплавает червлен корабль
Молода Василья со его дружиною хороброю,
Тридцать удалых молодцев:
Костя Никитин корму держит,
Маленький Потаня на носу стоит,
А Василий по кораблю похаживает,
Таковы слова поговаривает:
«Свет моя дружина хоробрая,
Тридцать удалых добрых молодцев]
Ставьте корабль поперек Ильменя,
Приставайте, молодцы, ко Нову-городу!»
А и тычками к берегу притыкалися,
Сходни бросали на крутой бережок.
Подходил тут Василий
Ко своему он двору дворянскому,
И за ним идет дружинушка хоробрая,
Только караулы оставили.
Приходит Василий Буслаевич
Ко своему двору дворянскому,
Ко своей сударыне-матушке,
Матерой вдове Амелфе Тимофеевне.
Как вьюн, около нее убивается,
Просит благословение великое:
«А свет ты моя сударыня-матушка,
Матера вдова Амелфа Тимофеевна!
Дай мне благословение великое —
Идти мне, Василью, в Еруса́лим-град
Со своею дружиною хороброю,
Мне-ка господу помолитися,
Ко святой святыне приложитися,
Во Ердане-реке искупатися».
Что взговорит матера Амелфа Тимофеевна.
«Гой еси ты, мое чадо милое,
Молодой Василий Буслаевич!
Коли ты пойдешь на добрые дела,
Тебе дам благословение великое;
Коли ты, дитя, на разбой пойдешь,
И не дам благословения великого,
А и не носи Василья сыра земля!»
Камень от огня разгорается,
А булат от жару растопляется, —
Материно сердце распущается,
И дает она много свинцу, пороху,
И дает Василью запасы хлебные,
И дает оружие долгомерное:
«Побереги ты, Василий, буйну голову свою!»

Скоро молодцы собираются
И с матерой вдовой прощаются.
Походили они на червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по озеру Ильменю.
Бегут они уже сутки-дру́гие,
А бегут уже неделю-дру́гую,
Встречу им гости-корабельщики:
«Здравствуй, Василий Буслаевич!
Куда, молодец, поизволил погулять?»
Отвечает Василий Буслаевич:
«Гой еси вы, гости-корабельщики!
А мое-то ведь гулянье неохотное:
Смолоду бито, много граблено,
Под старость надо душа спасти.
А скажите вы, молодцы, мне прямого пути
Ко святому граду Еруса́лиму».
Отвечают ему гости-корабельщики:
«А и гой еси, Василий Буслаевич!
Прямым путем в Еруса́лим-град
Бежать семь недель,
А окольной дорогой — полтора года:
На славном море Каспийскоем,
На том острову на Куминскоем
Стоит застава крепкая,
Стоят атаманы казачие,
Не много не мало их — три тысячи;
Грабят бусы-галеры,
Разбивают червлены корабли».
Говорит тут Василий Буслаевич:
«А не верую я, Васенька, ни в сон, ни в чох,
А и верую в свой червленый вяз.
А бегите-ка, ребята, вы прямым путем!»

И завидел Василий гору высокую,
Приставал скоро ко круту берегу,
Походил Василий сын Буслаевич
На ту ли гору Сорочинскую,
А за ним летит дружина хоробрая.
Будет Василий в полу́горе,
Тут лежит пуста голова,
Пуста голова — человечья кость.
Пнул Василий ту голову с дороги прочь,
Провещится пуста голова человеческая:
«Гой еси ты, Василий Буслаевич!
Ты к чему меня, голову, побрасываешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
Умею я, молодец, валятися
А на той горе Сорочинския.
Где лежит пуста голова,
Пуста голова молодецкая,
И лежать будет голове Васильевой!»
Плюнул Василий, прочь пошел:
«Али, голова, в тебе враг говорит,
Или нечистый дух!»
Пошел на гору высокую,
На самой сопке тут камень стоит.
В вышину три сажени печатные,
А и через его только топор подать,
В долину́ три аршина с четвертью.
А на ка́мене подпись подписана:
«А кто-де станет у каменя тешиться,
А и тешиться-забавлятися,
Вдоль скакать по каменю, —
Сломить будет буйну голову».
Василий тому не верует.
Приходил со дружиною хороброю,
Стали молодцы забавлятися,
Поперек того камня поскакивати,
А вдоль-то его не смеют скакать.

Пошли со горы Сорочинския,
Сходят они на червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали до морю Каспийскому
На ту на заставу корабельную,
Где стоят казаки-разбойники,
А стары атаманы казачие.
На пристани их стоят сто человек.
Молодой Василий на пристань стал.
Сходни бросали на крут бережок,
И скочил-то Буслаев на крут бережок,
Червленым вязом подпирается.
Тут караульщики, удалы добры молодцы,
Все да карауле испугалися,
Много его не дожидалися,
Побежали с пристани корабельныя
К тем атаманам казачиим.

Атаманы сидят не дивуются,
Сами говорят таково слово:
«Стоим мы на острове тридцать лет,
Не видали страху великого,
Это-де идет Василий Буслаевич:
Знать-де полетка соколиная,
Видеть-де поступка молодецкая!»
Пошагал-то Василий со дружиною,
Где стоят атаманы казачие,
Пришли они, стали во единый жрут,
Тут Василий ям поклоняется,
Сам говорит таковы слова:
«Здравствуйте, атаманы казачие!
А скажите вы мне прямого путя́
Ко святому граду Еруса́лиму».
Говорят атаманы казачие:
«Гой еси, Василий Буслаевич!
Милости просим за единый стол хлеба кушати!»
Втапоры Василий не ослушался,
Садился с ними за единый стол.
Наливали ему чару зелена вина в полтора ведра,
Принимает Василий единой рукой
И выпил чару единым духом.
И только атаманы тому дивуются,
А сами не могут и по полуведру пить.
И хлеба с солью откушали,
Собирается Василий Буслаевич
На свой червлен корабль.
Дают ему атаманы казачие подарки свои:
Первую мису чиста серебра
И другую — красна золота,
Третью — скатного жемчуга.
За то Василий благодарит и кланяется,
Просит у них до Ерусалима провожатого.
Тут атаманы Василью не отказывали,
Дали ему молодца провожатого
И сами с ним прощалися.

Собрался Василий на свой червлен корабль
Со своею дружиною хороброю,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по морю Каспийскому.
Будут они во Ердан-реке,
Бросали якори крепкие,
Сходни бросали на крут бережок.
Походил тут Василий Буслаевич
Со своею дружиною хороброю в Еруса́лим-град.
Пришел во церковь соборную,
Служил обедню за здравие матушки
И за себя, Василья Буслаевича,
И обедню с панихидою служил
По родном своем батюшке
И по всему роду своему.
На другой день служил обедни с молебнами
Про удалых добрых молодцев,
Что смолоду бито, много граблено.
И ко святой святыне приложился он,
И в Ердане-реке искупался,
Расплатился Василий с попами и с дьяконами,
И которыя старцы при церкви живут, —
Дает золотой казны не считаючи.
И походит Василий ко дружине из Иерусалима
На свой червлен корабль.

Втапоры его дружина хоробрая
Купалися во Ердане-реке.
Приходила к ним баба залесная,
Говорила таково слово:
«Почто вы купаетесь во Ердан-реке?
А некому купатися, опричь Василья Буслаевича,
Во Ердане-реке крестился
Сам господь Иисус Христос;
Потерять его вам будет,
Большого атамана Василья Буслаевича».
И они говорят таково слово:
«Наш Василий тому не верует,
Ни в сон, ни в чох».

И мало время поизо́йдучи,
Пришел Василий ко дружине своей,
Приказал выводить корабль из Ердан-реки.
Подняли тонки парусы полотняные,
Побежали по морю Каспийскому,
Приставали у острова Куминского,
Приходили тут атаманы казачие
И стоят все на пристани корабельныя.
А и выскочил Василий Буслаевич
Из своего червленого корабля.
Поклонились ему атаманы казачие:
«Здравствуй, Василий Буслаевич!
Здорово ли съездил в Ерусалим-град?»
Много Василий не бает с ними,
Подал письмо в руку им,
Что много трудов за них положил:
Служил обедни с молебнами за них, молодцев.
Втапоры атаманы казачие звали Василья обедати,
И он не пошел к ним,
Прощался со всеми атаманами казачьими.
Подымали тонки парусы полотняные;
Побежали по морю Каспийскому к Нову-городу.

А и едут неделю спо́ряду,
А и едут уже дру́гую,
И завидел Василий гору высокую Сорочинскую,
Захотелось Василью на горе побывать.
Приставали к той Сорочинской горе,
Сходни бросали на ту гору,
Пошел Василий со дружиною.
И будет он в полгоры,
На пути лежит пуста голова, человечья кость,
Пнул Василий ту голову с дороги прочь.
Провещится пуста голова:
«Гой еси ты, Василий Буслаевич!
К чему меня, голову, попинываешь
И к чему побрасываешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
Да умею валятися на той горе Сорочинские.
Где лежит пуста голова,
Лежать будет и Васильевой голове!»
Плюнул Василий, прочь пошел.
Взошел на гору высокую,
На ту гору Сорочинскую,
Где стоит высокий камень
В вышину три сажени печатные,
А через него только топором подать,
В долину — три аршина с четвертью.
На том камене подпись подписана:
«А кто станет у каменя тешиться,
А и тешиться-забавлятися,
Вдоль скакать по каменю, —
Сломить будет буйну голову».
Василий тому не верует.
Стал со дружиною тешиться-забавлятися, —
Поперек каменя поскакивати.
Захотелось Василью вдоль скакать,
Разбежался, скочил вдоль по каменю —
И не доскочил только четверти
И тут убился под каменем.
Где лежит пуста голова,
Там Василья схоронили.

Побежали дружина с тою Сорочинской горы
На свой червлен корабль.
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали ко Нову-городу.
И будут у Нова-города,
Бросали с носу якорь и с кармы — другой,
Чтобы крепко стоял и не шатался он.
Пошли к матерой вдове, к Амелфе Тимофеевне,
Пришли и поклонилися все,
Письмо в руки подали.
Прочитала письмо матера вдова, сама заплакала,
Говорила таковы слова:
«Гой вы еси, удалы добры молодцы!
У меня ныне вам делать нечего.
Подите в подвалы глубокие,
Берите золотой казны не считаючи».
Повела их девушка-чернавушка
К тем подвалам глубокиим,
Брали они казны по малу числу,
Пришли они к матерой вдове,
Взговорили таковы слова:
«Спасибо, матушка Амелфа Тимофеевна,
Что поила-кормила,
Обувала и одевала добрых молодцев!»
Втапоры матера вдова Амелфа Тимофеевна
Приказала наливать по чаре зелена вина.
Подносит девушка-чернявушка
Тем удалым добрым молодцам,
А и выпили они, сами поклонилися,
И пошли добры молодцы, кому куда захотелося.