Былины в записях и пересказах XVII—XVIII веков

И поехал во чисто поля тешитца ровна на три месяца. И без нево пришол царь Кощеи, а с ним силы шестьдесят тысячеи. И Киев осадил накрепко, и сылает послалника к великому князю Владимиру: «Ои еси, великии |90| князь Владимер киевъскии Всеславъевичь! Отдаи мне Михаилову жену, и я от Киева прочь поиду; а будет ты не отдаш мне Михаилову жену Потока Ивановича Белую Лебяд, Авдотью Лиховидовну, а будет ты не отдашь мне ея, и я Киев град взятем возму, а людеи твоих в Киеве всех в Киеве вырублю, а жон и детеи в полон возму». Что зговорит великии |95| князь Владимер киевъскии Всеславъевичь: «Ои еси, киевленя все, гражаня и мужики киевъленя, думаите да не продумаитес! Отдавать ли Михаилову жену Потока Ивановича Белую Лебяд, Авдотью Лиховидовну, или нет?» Что зговорят гражаня и мужики киевленя: «Свет государь, великии князь Владимер киевъскии Всеславьевъчь! Доселева в Киеве Михаиловы |100| жены не бывало, и царь Кощеи под Киев не прихаживал, и Киева накрепко но осаживал, тебе, государю, такои кручины не бывало: отдадим Михаилову жену Белую Лебяд, и царь Кощеи от Киева прочь поидет!»

А таво не ведают, что Михаила бьетца с погаными во чисте поле уже третеи день. И побил силу Кащееву, и всево Кащеи сам четверт ушол во |105| свою землю, в Залату Арду.

«Повесть» о Михаиле Потоке.

Лист 138 сборника ГПБ, O. XVII. 44 (№ 37 наст. изд).

А Михаила, побив силу, и едет х Киеву наскоре; скачет через стену горадавую и станавитца на свои богатырскои двор. И нихто ево не встречает, и за руки не примает, и во уста не цалует. Встречают ево люди дворовыя, сказывают вести недобрия, что жена ево переставилас. И тут Михаила |110| закручинился, идет на свои богатырскои двор терем. И приходит в отхожую горницу, где жила жена ево, — ажно лежит мертва жена ево, покрыта камкою белою. И Михаила почал цалавать мертвую жену свою, а сам зговорит такаво слово: «Помню я и сам свое слово, что у меня с тобою молвлено и заправано: хто наперед умрет, а хто останетца, — и таму |115| живу в могилу иттить».

И велел грабницу делать каменную, чтобы двум человеком сидма сидеть, и лежма лежать, и стоима стоять.

И завет на погребане князя Владимера, и князи и бояры, и владыку чернигавскова, и сашлися на погребане князь Владимер, и князи и бояры, |120| и силныя могучия богатыри, и владыка чернигавъскои. И почал Михаила во грабницу класть жену свою, и сам с нею жив ложится.⁷ Что зговорят князи и бояры и все киевленя: «Нигде, скать, таво не слыхоно, не токмо видено, чтоб живыя лажилися с мертвыми. А ты, Михаила, жив лажишся в могилу для жаны своеи! Наидем мы в Киеве, захош княиню, или боярыню, |125| или девку посацкую, — такава ж тебе жена». Что зговорит Михаила Поток Ивановичь: «Знаи де всяк сам себя, закапываите, не мешкаите!» Что зговорит князь Владимер киевъскои Всеславъевичь: «Накладываите досками дубовыми, насыпаите песками жолтыми, а над могилою поставте старожу крепкую: как Михаилу скучитъца, станет кричать громко |130| голосом, — выпускаите ево на волнои свет, не мешкаите». Похороня ево, все пошли нарозно, по домом пошли.

И Михаила Поток Ивановичь сидит в могиле з женою мертвою день до вечара. И как будет о полуночи, ажно пришла ко грабнице змея лютая, и грабницу каменную проела, и пустила во грабницу двух змеенков лютых, |135| и змеята учали Лебяд Белую ссать за груди. И Михаила ухватил змеенъков, и почал р[в]ат надвае. И провещитца ему змея лютая: «Свет государь, Михаила [По]ток Ивановичь! Не рви моих змеенков маленких, я принесу тебе мертвои и живои воды». И Михаила зговорит такаво слово: «Поди, змея лютая, принеси мне живои воды». И пошла змея лютая, принесла |140| ему живои воды. И Михаила почал рват змеенков на крохи, и покрапъляет их живою водою, — и змеята ожили. И Михаила покъропляет мертвую жену свою, — и жена ево бутто от сна пробудилася. И Михаила засвистал громко голосом, и караулщики попадали; и тут послышали соседи ближния, и почали могилу разкапывать. Ажно идет из могилы Михаило и ведет |145| за руку из могилы жену свою. И тут сошлися к могиле люди многия, и все они дивуютъца, что была мертва жена Михаилова, а Михаила оживил ея. И почал с нею любезна жить, лутче старова. И живет з женою без съезду ровна три годы. А таварыщи ево еще до Киева не приехали.

И поехал Михаила во чисто поля тешитца ровна на пять месяцов. |150| А без нево пришол царь Кощеи Залатои Арды, а с ним силы сто тысячеи.

И Киев град осадил накрепко, посылает посланъника к великому князю Владимеру киевъскому Всеславъевичю: «Ои еси, князь Владимер киевъскои! Отдаи мне Михаилову жену, и я от Киева прочь поиду; а будет ты не отдаш ея, и я Киев град вес выпленю, а людеи всех в Киеве вырублю, |155| а жон и детеи в полон возму. А тебе, царю, живу очи вытравълю! А будет ты отдаш мне Михаилову жену Потока Ивановича Лебяд Белую, Авдотью Лиховидовну, и я от Киева прочь поиду». Что зговорит великии князь Владимер киевъскои Всеславъевичь: «Ои еси, князи и бояры...».⁸