Былого ищу следы…

Как драгоценная скрипка оказалась в семье Львовых? Об этом рассказывает Алексей Федорович в своих записках, опубликованных в журнале «Русский архив» за 1884 г. Инструментом владел знаменитый итальянский скрипач Джорновики (Львов пишет его фамилию, как Жарновики. - Е. К.). Он умер в Петербурге в 1804 г. «Некто г-н Байков, которому поручено было продать с публичного торга имущество Джорновики, будучи приятелем отцу моему, продал ему скрипку за 3 тысячи рублей ассигнациями. Скрипка пришла к нам в ящике с вензелем великого артиста…

Когда батюшка купил ее, то на ней была прикреплена весьма дурная головка ничтожного мастера. Лет через десять один из артистов Иван Семенович Мильговер сообщил ему, что отыскал головку Маджини, посаженную на какую-то дурную скрипку.

Это и была головка от скрипки Джорновики. И хозяин дурной скрипки, какой-то немец, рассказал нам прелюбопытную историю. Джорновики, проезжая через город Митенвальд и намереваясь дать концерт, делал утром репетицию. Но оркестр играл дурно, и Джорновики стал бить такт головкой скрипки по пульту и, наконец, ударив весьма серьезно, отломал ее. Какой-то мастер приделал ему другую головку. А своя головка осталась у мастера. И немец купил ее за 100 гульденов. И сохранил, как память о великом артисте.

Не было сомнения, что головка принадлежит нашей скрипке. Немец согласился продать головку, но просил показать ему скрипку. Это было сделано. II головка была куплена. Так после десяти лет собралась у нас скрипка Маджини в своем первобытном составе. II теперь видна трещина на головке…» Своеобразная примета - «трещина на головке»! - хотя многие старые скрипки имеют трещинки и другие отметины.

Алексей Федорович играл на скрипке более 50 лет и с гордостью отмечал, что «нежнейший мой инструмент сохранил всю силу своего голоса». Очень любил ее. Берег со всем тщанием. Даже канифоль сам изготовлял из какой-то особенной смолы, которую выписывал из-за границы. При любом случае ею восторгался, словно лучшим другом. Играл на ней до конца жизни, даже будучи совсем глухим. Тогда не столько слышал, сколько чувствовал ее звуки. Мечтал передать самую дорогую для себя вещь достойному русскому исполнителю. Сокрушался: «Что-то будет с моей скрипкой?!… И меня не забывайте. Помните отечественного артиста!…»

Скрипку свою Львов связывал с известностью своей именно как русского музыканта, с верной службой искусству отечества! Широко образованный, признанный в Европе, он был страстным патриотом.

В конце своей жизни Львов составил интересные «Советы начинающему играть на скрипке» - первую подобную книгу, написанную и изданную русским скрипачом. А. Н. Серов посвятил ей статью, в которой говорил: «Каждый русский скрипач должен иметь под рукой эти золотые «Советы»…» Ныне эта небольшая, к сожалению, забытая книжка - библиографическая редкость. Она настолько замечательна, что не могу не привести несколько высказываний ее автора. «Уже более пятидесяти лет я играю на скрипке, - писал Алексей Федорович, - как бы ни были ограничены мои способности, но столь продолжительное занятие этим инструментом не могло не привести меня к некоторым наблюдениям, которые, полагаю, могут пригодиться подобным мне любителям музыки и облегчить им возможность к достижению желаемой цели… Мною руководила и другая мысль: кому не известна наклонность и природная способность нас, Русских, к музыке более, нежели к другим исскуст-вам? Кому не известна древность существования и повсюдное распространение в Славянском племени смычковых инструментов, или у нас же изобретенных, или перешедших к нам с незапамятных времен?… Столь замечательное явление в нашем природном бытие не налагает ли на каждого из нас занимающегося музыкой, и в особенности скрипичною, нам почти врожденную обязанность содействовать по мере сил развитию и усовершенствованию музыкального искусства…» Львов ратует за всестороннее образование музыканта, за чтение им «хороших книг», за эстетическое его воспитание, «иначе игра и произведения художника будут всегда ограничены, од-носторонни и отзываться подражанием».

Он повторяет мысль отца о народности в музыке. Ведь Федор Петрович Львов в своей книге «О пении в России», изданной в 1834 г., страстно отстаивал простоту и доходчивость музыки, указывал на ее большое эстетическое значение. «Никакая мысль, никакое чувство, - писал он, - не выражается кудряво. Всякая чистая мысль проста и поэтому убедительна…»

Вновь в своих «Советах» Алексей Федорович рассказывает о своей скрипке, об истории ее приобретения, ее волшебной игре. Грустит, что скоро ее покинет, беспокоится о том, кому она достанется. Но Алексей Федорович так никому и не передал скрипку. Мне удалось отыскать свидетельство редактора журнала «Русский архив» Петра Ивановича Бартенева, близко знавшего семью Львовых. Он еще в 1884 г. утверждал, что «эта драгоценность сохраняется у сына А. Ф. Львова - Федора Алексеевича».

Как же сложилась дальнейшая судьба национальной нашей реликвии? А главное - где сейчас она?