Быстрая смерть. Тайна Камня друидов

Наконец двенадцать мужчин снова заняли свои места. Их вердикт встретили возгласы облегчения. Дороти без стеснения рыдала на плече у Карстерса, а Гард и Берти с дурацким воодушевлением хлопали друг друга по спине.

Оправданная обвиняемая выглядела наименее заинтересованной в происшедшем среди всех присутствующих в зале суда.

Глава XXII Точки зрения

– Слава богу, теперь все позади! – Гард завел мотор и напустил на себя сумрачный вид, с которым обычно управлял автомобилем.

Дороти рассмеялась:

– Можно подумать, ты сомневался в вердикте!

– Какие еще сомнения? – проворчал супруг. – Ты идешь или нет? – рассердился он на пожилую женщину, колебавшуюся, переходить дорогу перед ним или ждать посередине, пока он проедет. – Это что еще за осел? Он решил нас задержать? Кажется, нет. Я волновался за попавшего на скамью подсудимых друга.

– Так-то оно так… – Дороти укутала колени пледом: осенняя погода давала о себе знать. – Она, конечно, угодила под суд, и это страшно, но ведь против нее не было ни малейших улик?

– Не знаю. – Гард смотрел на дорогу перед собой, что придавало их разговору беспечности, а его самого делало похожим на диктора в радиостудии. – Когда женщина виновна в убийстве, то где-то должны быть улики, надо только не полениться добыть их.

– Виновна?! – в ужасе ахнула Дороти.

Гард расхохотался:

– Святая невинность! Кто же, по-твоему, это сделал, если не она?

– Но… но… Нет, не верю! Не она! С какой стати? И потом, как же вердикт?

– А что вердикт, дорогая? – Гард ожесточенно загудел клаксоном.

– По вердикту присяжных, она невиновна! Они оправдали ее! Жюри постановило «невиновна»!

– Вот и прекрасно! Я люблю эту старушенцию и очень переживал бы, если бы ей грозила виселица за то, что она избавила нас от Элеонор. Между нами говоря, моя сестрица была совершенно психованная. Разве ты не знала?

– Психованная? – воскликнула Дороти.

– Вот именно. Сумасшедшая, – уточнил Гард. – Я пойду еще дальше и сообщу тебе, что если бы миссис Брэдли не проявила любезность и не взяла это на себя, то я бы сам прикончил сестрицу. У меня уже чесались руки.

Дороти разинула рот от удивления.

– Но почему же ее назвали невиновной, когда она виновна? Осторожно, не раздави поросеночка, Гард!

– Потому что это нужно было доказать, – ответил Гард, объезжая поросенка. – Сомневаюсь, что получилось бы. У обвинения буквально ничего не было, тем более когда против него сражался сам Лестрендж. Вот уж умница из умниц! И в придачу сама честность.

Он свернул в ворота поместья и подъехал к дому.

– Главное, – добавил Гард две минуты спустя, уже в холле, – миссис Брэдли поступила очень великодушно. Таково мое мнение. Она сильно рисковала ради других.

– Конечно, мама, – сказал Фердинанд Лестрендж, любуясь вином в бокале на просвет, – будь обвинителем я…

Миссис Брэдли добродушно рассмеялась. При свечах она еще сильнее напоминала дьявольскую хищную птицу, невзирая на драгоценности, мерцавшие у нее на шее, и на кольца, унизавшие ее руки, похожие на клещи.

– Ведь это сделала ты? – продолжил сын, отставляя бокал и вопросительно глядя на мать.

– О да, – ответила она своим удивительным, завораживающим голосом, – конечно, я. Когда-нибудь я расскажу тебе как.

– Расскажи, зачем, – попросил молодой адвокат.

– Зачем? Разумеется, никаких личных чувств я при этом не испытывала. Скорее это можно назвать логическим устранением чего-то лишнего и, главное, опасного.

Фердинанд задумчиво кивнул.

– Я начинаю понимать, откуда взялись мои исключительные способности, – скромно заметил он.

Миссис Брэдли радостно закудахтала.

– В обычном, газетном смысле слова, я не убивала Элеонор Бинг. Просто стерла ее из семейной хроники Бингов. Все свелось к простым выкладкам. Если бы я не убила Элеонор, то она убила бы Дороти – девушку, на которой женился Гард Бинг.

Или так: если бы я не убила Элеонор, это мог бы сделать сам Гард.

Или еще страшнее: если бы я не убила Элеонор, то Элеонор убила бы Дороти, а Гард потом убил бы Эленор, а правосудие – Гарда.

Или более иррациональное: если бы кто-то не убил Элеонор, то она убила бы безобидное дитя по имени Памела.

– Тебя правосудие оставило в живых, – сухо напомнил сын.

– Я все-таки умная женщина, дорогой, – возразила любящая мать, – тогда как бедняги Гард и Берти – глуповатые молодые люди.

Сын улыбнулся. Свет отразился от его сияющей манишки и от густых гладких волос. Миссис Брэдли сидела неподвижно, глядя на бокал, похожая на насмешливый череп на случайном пиру. Сын встал, взял свой бокал, молча поднял его и поклонился матери.

Миссис Брэдли закудахтала от восторга:

– Благодарю, дорогой! Приятно, когда твои мотивы оценивают по достоинству.

Инспектор уголовной полиции Боринг с упреком посмотрел на спящую жену. Та, словно почувствовав его недовольство, приоткрыла один глаз и тихо застонала, что обозначало у нее возвращение к осмысленной жизни. Открыв второй глаз, она уставилась на небритую укоризненную физиономию в двенадцати дюймах от своего лица.

– Доброе утро, Герберт! Разве уже пора вставать? – пробормотала жена.