Быть Человеком

– Я давно не говорил ни с кем, кроме себя самого. Не хотел ни с кем говорить, но с вами хочу. Мне почему-то кажется, что вы тоже думали об этом, и заглянуть в себя пытались и даже пытались понять весь этот балаган. И я пытался, хотя это непросто. Не все на это решаются. Заглянуть в себя одним не хватает смелости, другим – времени, третьим – ума, а между тем, нет ничего более пагубного и более жалкого иллюзий о себе самом. Есть ли смысл там, где звери убеждают себя в том, что они правы, когда перегрызают глотку более слабому или делят зубами территории с соперниками? Не выглядят ли они циниками, когда облекают своё зверство в белые одежды? А ведь даже глаз не нужно, чтобы увидеть под рясами – звериные хвосты, под нимбами – рога, под белыми воротничками и манжетами – грязную шерсть, за ослепительными улыбками – зияющие пропасти, в которых исчезла ни одна тысяча жизней; а в себе самом, под нежной порослью иллюзий – тёмные недра, из которых пробивались к свету все мои праматери и праотцы; и те, что ходили на четвереньках; и те, что читали Шекспира и Пушкина. Земной рай – чушь. И что же остаётся? Неужели многовековой эволюционный процесс – это лишь радостное движение к концу света? Неужели надо столько времени карабкаться на вершину с одной лишь целью – прыгнуть вниз и размозжить себе голову? – Влад замолчал и потёр дрожащими пальцами виски, лицо его выразило страдание.

– Хочется верить, что нет. – Максим. – Хочется верить, что эта грандиозная фабрика, в которой задействовано такое количество материальных средств, не предприятие «Рога и копыта». – Тут он замолчал, вглядываясь вдаль, затем поспешно вышел из машины и быстрым шагом направился в направлении госпиталя. Через несколько минут он вернулся с Надей и двумя объёмными сумками в руках. Уложив сумки в багажник, они вернулись в салон машины.

– Ну вот, Влад, – Сказала Надя, устраиваясь на заднем сидении. – Я решила использовать появившуюся возможность немного обследовать вас и провести курс лечения. Конечно, это лучше было бы сделать в стационарных условиях.

– Нет. – Категорическим тоном прервал её он, но тут же улыбнулся. – Простите, я не умею притворяться, не умею быть послушным мальчиком. Разучился. Что для меня лучше, я буду решать сам. –Ни душа моя, ни тело восстановлению не подлежат.

– И, тем не менее, – Мягко возразила Надя. – Я уверена, что сумею вам помочь. Сумею вернуть Вам любовь к жизни. Посмотрите в окно. Небо, земля, деревья, цветы – всё улыбается вам, и всё поёт о любви. – Надя подставила лицо врывающемуся в салон машины тёплому ветру и глубоко вдохнула.

Влад усмехнулся. – Я дополню ваш натюрморт несколькими штрихами. Без них земной портрет будет неполный, а я предпочитаю реализм. Итак, несколько клякс: военные заводы, базы, испытательные полигоны и, так называемые, горячие точки – язвы на теле земли. Достаточно, или ещё немного сажи?

– Человечество умнеет, оно исправляет свои ошибки.

– Ну, да, умнеет. Арбалеты сменили луки и стрелы, а дальше всё умнее и умнее: автоматическое, лучевое, радиологическое, метеорологическое. Но, думаю, самый перспективный тренд – оружие биологическое. Атомные бомбы – это так неэстетично. Столько шума, и такое долгое эхо. – Влад театрально вздохнул. – Другое дело, творения генетики! Тихо, незаметно. Ни объявлений войны, ни обратного адреса. Удобное средство для избавления от конкурентов, оппонентов и просто лишних ртов, лодка ведь переполнена.

– Как ваше Z? – Перебил Влада Максим.

– Я – калека. Физический и нравственный калека. Потому не стоит всерьёз воспринимать мой пост колёсный бред. В том, что мне видится и слышится, когда я брожу по туманным тропам подсознания, есть некая правда; то ли из прошлого, то ли из будущего. Правда обо всех нас. В ней душно, тревожно. Z – лишь маленький фокус, который я совершил с одной целью. Я хотел подтвердить гениальность сделанного не мной открытия. Да, оно может стать волшебной палочкой в руках ангела и смертоносным оружием в лапах дьявола. Однако, идея моего предка прекрасна и гармонична. Вообще, наука; настоящая наука, всегда красива, чиста, непорочна как. – Влад запнулся, задумавшись. – Как вы, Надя. Наука, как бизнес, продажная, беспринципная, подобна проститутке, которая ложится под каждого, кто больше платит. Люди способны осквернить всё что угодно. Во все времена плодами лучших умов человечества кормили военно-промышленную скотину. И выкормили монстра. Тем же, кто не желал пополнять ряды кормильцев было непросто. Ваш взгляд на мир, Надя, ничем не запятнан; но вы, как тот дальтоник не видит красное и зелёное, не способны видеть дурное. Возможно, это благо для вас. Я же вижу на земном шарике плесень человечества. Её, вероятнее всего, однажды смоет волна, земная или внеземная; смоет не потому, что будет непобедима. Просто человечество в этот момент будет не готово к защите. Оно, как всегда, будет слишком занято мышиной вознёй: военными разборками, политическими интригами, собиранием сплетен обо всём и всех и просто добыванием хлеба насущного, которого всегда мало. Вот такой прогноз.