Быть Джоном Ленноном

В «Кэверн» битлов привел Боб Вулер, бывший железнодорожный чиновник, взявший себе новую роль искателя талантов для клуба. Макфолл не сразу увидел группу, а когда это случилось, сказал Вулеру, что если бы сперва увидел, то не дал бы на них ни гроша. Но потом он их услышал — и просто стоял в задней части клуба, в полном восхищении глядя на то, как они играют и поют, шутят, дразнят публику, жуют, дурачатся между песнями и все время поддерживают разговор с фанатами, которые то и дело выкрикивали, какую песню хотят. Beatles обладали великим даром — они умели превращать зрителей в друзей. Если что было не так с усилителем или микрофоном, а так случалось часто, они не паниковали и не гадали: ой, что же теперь сказать?.. Они просто развлекали фанатов и могли даже спеть вместе с ними, пока проблема решалась. Благодаря долгим концертам в Гамбурге они чувствовали себя на сцене как дома — и были в полной гармонии.

Но этого никогда бы не случилось, не преврати их Гамбург в потрясающую группу, в которой Джон теперь пел «Will You Love Me Tomorrow», песню из репертуара The Shirelles, беспечно упуская из виду, что это песня девушки, предвидящей утрату невинности; Пол, в свою очередь, пел «Good Golly, Miss Molly» и тут же — «Somewhere Over The Rainbow»; Джордж исполнял хиты Карла Перкинса; Стюарт пел «Love Me Tender»; а Питу они разрешали оставить барабаны и сыграть «Wild In The Country». У них был всеохватный репертуар.

За это они зарабатывали в общей сложности пять фунтов стерлингов за двухчасовую сессию — по фунту каждому. Их фанаты платили шиллинг (в наше время — пять пенсов), чтобы попасть внутрь, а там они могли обменять свои обеденные талоны, полученные от работодателей, на фирменную круглую булку «Кэверн» и миску супа. Алкоголя, конечно, не было, а чашка чая стоила пять пенсов (примерно два пенса в наши дни).

То, что из убогого кокона этого бывшего винного погреба меньше чем через два года выпорхнули, словно бабочка, полностью сформировавшиеся Beatles, с течением лет кажется все более невероятным. Но это произошло.

К марту 1961 года гамбургский «Топ Тен» приложил усилия, чтобы вернуть Beatles в Германию. Группа очень хотела там играть. Теперь им сулили намного больше денег, чем в «Кайзеркеллере», и жить можно было прямо над клубом. И пока «Топ Тен» умасливал местные власти, Аллан Уильямс написал немецкому консулу в Ливерпуле, что битлов вряд ли можно считать малолетними преступниками, какими их изобразил Кошмидер. Да и Харрисону уже исполнилось восемнадцать, так что он уже мог гулять по Репербану на совершенно законных основаниях.

Пока они ждали вестей, Джон, если был в городе, частенько забегал в «Джакаранду» и поддерживал связь с Биллом Хэрри, другом по колледжу. У Билла случилось событие: он взял заем в пятьдесят фунтов, чтобы издавать музыкальную газету, выходящую раз в две недели, для всего графства Мерсисайд. Он собирался назвать ее Mersey Beat и теперь интересовался, не хочет ли Джон что-нибудь написать.

Когда Джон не хотел чего-то делать, он был жутким ленивцем. Когда он хотел, немногие могли его опередить. Он пришел домой в Мендипс и сразу же приступил к работе — на придурковатом сленге рассказал аллегорическую историю о том, как появились Beatles, забавную сказку про то, как трое мальчишек «вырастили гитары и подняли шум», а «человек на огненном пироге нарек их именем Beatles».

Эта история появилась в первом, июльском выпуске Mersey Beat под вдохновляющим заголовком, который придумал сам Билл Хэрри: «Краткая и увлекательная история сомнительного происхождения Beatles, в переводе с ленноновского». Теперь он мог всю жизнь гордиться тем, что был первым редактором, который опубликовал статью Джона Леннона.

Но Джон тоже гордился собой. Более чем гордился. Возможно, он не написал «Алису в Стране чудес», но его произведение опубликовали — и он создал его в своем стиле, в том самом, с которым в школьные годы экспериментировал в The Daily Howl. Ему не пришлось ни под кого подстраиваться.

Сбылась его давнишняя мечта. Теперь он был писателем.

17. «Были такие особые девушки… сейчас их назвали бы «групи»… фанатки оголтелые. Бегали за всеми: комедиант, поедатель стекла — плевать им было. Главное, что он на сцене»

На взгляд Джона, клуб «Топ Тен» был лучше всех, где когда-либо играли Beatles, — ведь здесь у микрофонов был эффект встроенного эха. Теперь, когда он пел «Be-Bop-A-Lula», он мог звучать так, как Джин Винсент на пластинке. Реверберация потрясающе повышала его самооценку, скрывая дрожь в голосе, — ровно так же, как все комичные ужимки на сцене, возможно, компенсировали его неуверенность в собственной внешности.