Быть Джоном Ленноном

Но 36 часов спустя Beatles вернулись на сцену. Они были профессионалами — и скрыли за музыкой боль утраты. «Решай сама, чего хочешь: умереть или жить дальше», — сказал Джон, придя к Астрид. То же самое он сказал бы и себе. Леннон скорбел, он был взбешен, смерть забрала его лучшего друга — но как только пришел в себя, вернул свою «броню», за которой когда-то укрылся, решив, что за нее не прорвутся никакие чувства, — или, по крайней мере, что он не покажет их. Астрид спросила, не возьмет ли он на память что-нибудь из вещей, и он выбрал шарф в бело-синюю полоску, в котором Стю ходил в колледже, — лишь тогда его каменная маска на мгновение соскользнула. Он настоял на том, чтобы Астрид как-нибудь пришла послушать Beatles в «Стар Клаб», и в тот вечер исполнил «Love Me Tender» — песню, которую всегда пел Стюарт, когда был одним из битлов.

Церемония прощания состоялась в приходской церкви Хайтона неподалеку от Ливерпуля. Beatles все еще были в Гамбурге, поэтому они не присутствовали. Синтия пошла. Вскрытие показало, что Стюарт умер от кровоизлияния в мозг, приведшего к кровотечению в правом мозговом желудочке. Причина была неизвестна, но отметили странную небольшую вмятину на черепе. Позже Полина, сестра Стю, предположила, что вмятина, возможно, осталась после удара в голову, который брату в 1961 году нанесла банда тедди-боев после концерта Beatles в Лэтем-холле. Эта ли травма вызвала кровоизлияние, или она ни при чем — этого мы уже никогда не узнаем.

Мы знаем лишь то, что Джон в Гамбурге в прямом смысле убивался. На сцене он то притворялся уборщиком, то ходил, надев на шею стульчак из туалета, то нес какую-то дребедень, когда амфетамины и пиво искажали его разум, то совершал жестокие поступки, часто его тошнило, он то и дело цеплял девушек — так, перепихнуться на раз. Легендарная вседозволенность шестидесятых рано проникла в квартал красных фонарей на Репербане, и, хотя в письмах Леннон по-прежнему умолял Синтию «дождись меня, детка», сам он даже не пытался быть ей верным — совсем наоборот. Вел ли он себя так просто потому, что мог? Он и сам, наверное, не знал.

Синтия все еще жила в Мендипсе. Счастья ей это не приносило. Однажды Мими нашла любовное письмо от Джона, прочла его и пришла в ярость. «Это… это порнография!» — бушевала она, ворвавшись к девушке в комнату. Несомненно, Джон прекрасно понимал, какой эффект вызовут его строки.

Синтия напрочь разругалась с Мими. Они и так никогда не ладили. Вскоре после этого девушка переехала к своей тете, а затем сняла комнату в одном доме с Дот, подругой Пола.

Имя Джордж Мартин битлы впервые услышали в марте 1962 года, когда Брайан вернулся из Лондона — вроде как с очень хорошими новостями. Встречи с резчиком дисков и музыкальными издателями привели его в кабинет Мартина в Parlophone Records, которая, как и музыкальные лейблы, была дочерней компанией EMI. Студия Parlophone, нашедшая свою нишу в шотландских джигах Джимми Шэнда, легких оркестровых произведениях и комедийных пластинках, в записи которых участвовали команда сатириков из шоу «Beyond The Fringe»[29] и Питер Селлерс, была неким странным, почти экспериментальным уголком звукозаписывающего бизнеса, и исключением там был разве что спокойный мягкий голос Мэтта Монро. Некоторые рок-музыканты, возможно, оскорбились бы, скажи им кто, что компания Parlophone проявила к ним интерес, — но Beatles не обиделись. «Ладно, Брайан, не пройдем Parlophone — на худой конец постучишься в Embassy», — посмеивался Джон. Embassy Records была бюджетным лейблом сети универмагов Woolworths.

Ни Beatles, ни Брайан не знали, что Джордж Мартин, тридцатишестилетний глава студии Parlophone, искал певца или группу, способных принести ему на блюдечке молодежный рынок. Все остальные лейблы EMI–Columbia, Capitol Records, HMV, MGM — выпускали пластинки рок-звезд, которые регулярно попадали в первую десятку хит-парадов, и Мартина раздражало, что Норри Парамор из Columbia уже четыре года почивал на лаврах благодаря контракту с Клиффом Ричардом, чьи песни неуклонно занимали в Британии верхнюю строчку хит-парада. В поиске подходящих молодых звезд Мартину, вероятно, не слишком помогало его классическое музыкальное образование — он не был рок-фанатом, ему даже Элвис Пресли не нравился. «Рок-н-ролл был мне чужд», — позже признавался он.

Хорош рок или плох, но Мартин знал, что ему нужно любой ценой найти кого-то. Поэтому, когда в его кабинете появился очень вежливый Брайан Эпстайн из Ливерпуля с демозаписью Пола, исполнившего «Like Dreamers Do», и глава издательской группы компании EMI, Ardmore & Beechwood, пожелал издать одну из песен Леннона и Маккартни, меньшее, что он мог сделать, — это прослушать ребят. Извилистая колея судьбы нескольких человек уже готовилась стать ровной дорогой.