Быть Джоном Ленноном

Джон и Брайан жили в южной части Ливерпуля, довольно близко друг от друга, так что Брайан стал навещать Мими и постарался подружиться с ней. Ее сразу же пленили его шарм и манеры — о, средний класс! В свою очередь, Джон иногда приходил к Эпстайнам, потолковать о планах Beatles; а потолковать Джон любил. Возможно, ему нравилось думать о себе как о рокере, но в беседах с Брайаном его всегда привлекали неизменная изысканность и утонченность собеседника. Он был польщен, когда Брайан похвалил его колонку в Mersey Beat, и очарован, когда тот рассказал, как год учился в Лондоне в драматической школе. Позже он хвастался тем, что накачал Эпстайна прелюдином — язык развязать. «Если кто хочет быть моим менеджером, я вызнаю всю его подноготную», — говорил он. Именно Джону Брайан признался в том, что он гей. Впрочем, то был секрет Полишинеля.

Да, Брайан неделями пытался скрыть это от битлов — как дома скрывал от родителей. Но он и на мгновение не мог их обмануть. Им просто было все равно. Гей, не гей… Да какая разница?

Decca не заставила себя долго ждать. В начале февраля 1962 года совет директоров пригласил Брайана на обед в зал заседаний, и Дик Роу, руководитель отдела артистов и репертуара, сказал, что не подпишет контракт с группой. Брайан удивился. Его вызвали из Ливерпуля, и он, что было вполне разумно, ожидал услышать хорошие новости. А тут его словно обухом ударили. Позже он говорил, что тогда ответил Роу: «Да эти парни будут круче Элвиса!» Если он и правда так сказал, то Роу, наверное, решил, что Брайан обезумел, — и это тоже было разумно. Позже Брайан с горечью писал в автобиографии, что причину отказа Роу озвучил так: «Гитарные группы выходят из моды… Мальчики не пройдут, мистер Эпстайн. Мы тут разбираемся в таких вещах. У вас неплохая лавчонка в Ливерпуле. Занимайтесь ею, продавайте пластинки».

Дик Роу позже отрицал, что ответил именно так — и да, это звучит необычайно жестко. Но хотя альтернативная независимая сделка, по-видимому, обсуждалась, в конце концов Decca решила вместо Beatles подписать контракт с группой Brian Poole & The Tremeloes из северной части Лондона — очевидно, те были ближе и подходили лучше. Бедный Дик Роу навсегда сохранит за собой прозвище «человека, отказавшего Beatles».

Джон, Пол и Джордж по привычке ждали в баре «Панч и Джуди» у ливерпульского вокзала Лайм-стрит, когда Брайан вернулся из Лондона с новостями. Там они, скорее всего, и услышали об отказе.

Джон немедленно обвинил лондонцев в предрассудках против всего северного. «О да, Ливерпуль-то на берегах Хази!» — по слухам, ответил он, как будто лондонцы считали, что Ливерпуль находится где-то далеко в африканских джунглях. Возможно, в этом была какая-то доля истины: Ливерпуль был в те времена не самым модным местом и явно стоял весьма далеко от Биг-Бена.

«Мы реально думали, это конец, — вспоминал он. — Казалось, не справимся. Они всегда говорили: слишком много блюза, слишком много рок-н-ролла… Будто ждали, что мы будем гладенькие и отполированные… Им стоило разглядеть, на что мы способны».

Да, им стоило, и Джон будет вспоминать рану, нанесенную Decca, годами. Но виновата была не только она. От группы отвернулись Pye Records, Philips, Ember, Oriole… и вера Beatles в их нового импресарио уже начинала трещать по швам. «Брайан возвращался из Лондона и не мог нам в глаза смотреть, — вспоминал Джон. — Боялся рассказать».

Редкой хорошей новостью в первые месяцы 1962 года стало прослушивание в единственной радиопрограмме BBC, дающей шанс новичкам. Она называлась «Teenagers Turn»[28] и выходила в Манчестере. На этот раз битлы держались того, что лучше всего умели. Они играли рок-н-ролл — «Dream Baby» Роя Орбисона, «Please Mr. Postman» от The Marvelettes и «Memphis, Tennessee» Чака Берри, а для полноты картины добавили композицию Джона «Hello Little Girl». То прослушивание им удалось пройти. Они учились.

Несмотря на странно неблагодарные комментарии разочарованной четверки подопечных, Брайан не сдавался. Вместо демозаписей он таскал в звукозаписывающие компании магнитофонные записи с прослушивания в Decca, и это явно не облегчало дело. Так что, когда он узнал, что EMI предлагает услугу записи звука с бобины на пластинку прямо на верхнем этаже над своим магазином пластинок HMV на Оксфорд-стрит в Лондоне, он прямиком направился туда — нарезать несколько ацетатных грампластинок с сессией в Decca.

И тут им снова улыбнулась судьба. Резчик дисков Джим Фой заинтересовался песнями Леннона и Маккартни, которые он слышал на пленке, пока работал. «Я спросил: а у них уже выходили пластинки?» — рассказывал он хронисту Beatles Марку Льюисону. Узнав, что пока нет, Фой предложил Брайану поговорить с Сидом Колманом, руководителем Ardmore & Beechwood, музыкального издательства EMI. Как оказалось, компания располагалась этажом выше в том же здании.