Быть Джоном Ленноном

Как и во всех важных решениях, битлы предоставили выбор Джону. И тот мгновенно все решил. «О’кей, Брайан, ты наш менеджер», — сказал он. И они все вместе отправились через дорогу в паб, чтобы отпраздновать новое партнерство. Позже, когда Брайан будет оценивать разницу между Ленноном и Маккартни, он проницательно напишет: «У Пола есть шарм. А Джон — это лидер».

В 1970 году, в интервью Rolling Stone, Джон вспоминал о той встрече: «Мы оценивали друг друга. Я часто ошибаюсь, такой уж у меня характер, но временами и хорошее делаю… вот Брайан, например». Нет, он, конечно, тревожился насчет того, что на сцене нужно будет носить костюм и галстук. Это невероятно забавляло Мими. «Джон как домой вернулся, так все шумел, дверями хлопал. Ну прямо как раньше, — вспоминала она. — А я подумала: ха-ха, Джон Леннон, отмоют тебя наконец».

Позже Джон будет размышлять, почти с горечью, о том, как их превратили, по его словам, «в блошиный цирк» и как они «прославились прогнувшись». Они «играли по правилам», чтобы идти вперед. Но в то время он принял игру и почти не бунтовал. Он хотел быть богатым. «Хорошо, — сказал он себе. — Я надену костюм. Я долбаный воздушный шар надену, если мне заплатят».

Достигнув соглашения с Beatles, Брайан начал работать над тем, чтобы заручиться поддержкой их родителей, что было необходимо, поскольку трое из них еще не достигли совершеннолетия и им требовался взрослый поручитель для заключения контрактов. Джим Маккартни был очень доволен: люди его поколения считали, что евреи лучше всех разбираются в бизнесе. Кроме того, у него в гостиной стояло пианино, когда-то купленное в магазине NEMS. Моне Бест хватило проницательности, чтобы увидеть, что Брайан сможет сделать для ее сына и Beatles больше, чем она. Как рассказывал гастрольный менеджер Нил Эспинолл, ангажементы для Beatles они с Питом добывали по-ливерпульски, то есть совершенно примитивным и случайным образом, черкая дату в дневнике или на обратной стороне конверта, и платили всем по окончании концерта, каждому порознь, наличкой из рук в руки. Скорее всего, Моне только легче стало, когда удалось сбросить эту роль на Брайана: тот оказался поистине демоном скрупулезности. Кроме того, у нее была еще одна причина отступить — и вскоре эта причина начнет играть в ее жизни роль гораздо большую, чем все остальное.

Родители Джорджа, как всегда, желали для своего мальчика самого лучшего. Брайану оставалось очаровать только Мими, и он быстро обнаружил, что она так же любит рубить сплеча, как и ее племянник. Как она позже призналась Хантеру Дэвису, биографу Beatles, сначала она беспокоилась, что Брайан «потешится ими пару месяцев да найдет новую игрушку, а Джон и ребята останутся с носом». Но Брайан пообещал, что «позаботится о Джоне».

Затем он сказал, что Джон очень талантлив и Beatles далеко пойдут. «Я была поражена, — вспоминала Мими. — Я думала, единственным местом, куда Джон пойдет, станет биржа труда».

Если бы усилия Эпстайна не увенчались успехом, эти слова могли бы стать горькой правдой, но, в отличие от любого другого потенциального менеджера в Ливерпуле, Брайан благодаря своему магазину имел связи с крупными звукозаписывающими компаниями Лондона. Он не просто думал о том, чтобы быть менеджером ливерпульской поп-группы. Он мечтал с поистине великим размахом.

По правде говоря, союз Брайана Эпстайна и Beatles в тот миг был браком на небесах. Джордж Харрисон прекрасно описал положение дел в «Антологии Beatles»: «Нам нужен был тот, кто вытащит нас из подвала, а ему — тот, кто спасет его из черной дыры. Такая вот взаимовыгодная сделка».

О том, как воспринял это соглашение Брайан, он сам, почти что с благодарностью, рассказывал через два года в интервью Кеннету Харрису, репортеру Observer: «Мое чувство собственной неполноценности испарилось, когда появились Beatles, ибо я знал, что смогу им помочь, знал, что они хотят моей помощи, что доверяют мне, рассчитывают на меня…»

Он обратился к HMV и Columbia Records, двум крупным лейблам EMI, но те не проявили никакого интереса. А вот Decca резво отправила представителя, Майка Смита, в Ливерпуль — посмотреть на Beatles в клубе «Кэверн». Смиту понравилось то, что он увидел и услышал, и в середине декабря пришло подтверждение: группу приглашали на прослушивание в Лондон, в студию Decca, 1 января 1962 года.

После стольких лет уверенности в том, что они невидимы для лондонских музыкальных воротил, Beatles были на седьмом небе от счастья. В конце года они покорили и другую вершину. Билл Хэрри лично рассказал Джону, что по результатам опроса среди читателей Mersey Beat Beatles превзошли в популярности своих друзей-соперников Gerry & The Pacemakers — и в следующем выпуске газеты их прямо на первой полосе назовут лучшей группой всего графства Мерсисайд.

Да, битлы скупили десятки экземпляров Mersey Beat, чтобы проголосовать за самих себя. Ну так и что? Так делали все, и Gerry & The Pacemakers тоже не были исключением.