Быть Джоном Ленноном

Джон, как позже вспоминала Синтия, искренне разволновался, увидев ребенка. «И кто тут станет знаменитым маленьким рокером, как папочка?» — спросил он, взяв сынишку на руки. Ребенка решили назвать Джон Чарльз Джулиан, — в честь Джона, отца Синтии, и матери Джона, Джулии, — хотя Леннон на мгновение забеспокоился, что Джулиан звучит как-то по-девчачьи.

В больнице он надолго не задержался, но вскоре палату Синтии заполнили цветы и открытки от других битлов и их друзей, уже обо всем прознавших. Брайан немедленно предложил стать крестным. Медсестры, конечно, быстро догадались, что отцом был Джон, но в газетах не появилось ни слова: там по-прежнему мало интересовались поп-музыкой. Пусть у Beatles уже было два хита и они вызывали ажиотаж везде, где бы ни играли, но Флит-стрит все еще была к ним слепа и глуха.

За одним исключением. Им стала Морин Клив, репортер лондонской Evening Standard, заинтригованная, когда приятель из Ливерпуля написал ей о том, какой фурор группа произвела в Мерсисайде. Позднее она станет близкой подругой Джона и сделает одну из самых известных публикаций о нем.

Но большинство столичных газетчиков на тот момент их в упор не замечали. Синтия с ребенком вернулись домой в Мендипс, а Джон поехал к Beatles в Лондон на «Концерт лучших» — концерт победителей голосования New Musical Express. Обретенной ими славы еще не хватало для причисления к небожителям, но их уже приглашали выступить вместе с любимцами всей страны — Клиффом Ричардом и The Shadows, о которых Джон всегда отзывался с неприкрытым презрением (пока не встретился лично, тогда они ему понравились). И такие приглашения не могли не льстить.

С самого своего возвращения из Германии в январе они были то в дороге, то на радио, то в студии… и теперь настал час отдохнуть. Большинство новоиспеченных отцов, скорее всего, отправились бы домой, помогать жене с трехнедельным ребенком, но такая домашняя жизнь была не для Джона. И пока Пол, Ринго и Джордж улетели на Тенерифе, в гости к Клаусу Форману — у его родителей был там свой летний дом, — Джон на двенадцать дней умчал с Брайаном в Испанию.

Как ни посмотри, а это было странно. Даже если оставить в стороне то, что он пренебрег Синтией, Джон и Брайан едва ли были лучшими друзьями. Именно Леннон первым стал называть Брайана «Эпи», чего тот не любил, и Джон мог быть жестоким, если ему казалось, что менеджер им мешает. «Волнуйся о своей доле, а музыку оставь нам», — по слухам, сказал он, когда Брайан начал суетиться на первой сессии звукозаписи в EMI. И несмотря на это, Джон решил провести двенадцать дней в Испании с их импресарио в решающий момент своей семейной жизни.

Верная Синтия позже напишет: Джон спросил, не возражает ли она, если он поедет, и она ответила, что нет, не возражает, и даже пожелала мужу счастливого пути. Но может, она просто в очередной раз смирилась с тем, чего не могла изменить? Ведь были все шансы, что Джон все равно поедет, несмотря на любые ее слова? Позже Леннон признается: «Да, мы задумали отпуск. Я не собирался все испортить из-за ребенка. Я просто подумал: вот я ублюдок, — и поехал».

Несомненно, он был измотан, но «испанские каникулы» показали его темную сторону. Когда что-то мешало его желаниям, он мог быть бессердечным. Хотя он поступил «прилично», женившись на Синтии… это было до того, как он начал мелькать на телевидении, до того, как пластинки Beatles побили рекорды продаж… до того, как он стал звездой. Его мир теперь изменился, и он знал, что девушка, которую он когда-то боготворил, может помешать ему двигаться вперед, если он ей позволит.

Синтия тоже это знала. Так что она с ребенком осталась дома, в Мендипсе, а Джон и Брайан отправились в Торремолинос, где Леннон не давал Брайану житья и все время изводил менеджера шутками про геев. «Я смотрел, как Брайан пялится на мальчиков, и мне нравилось выставлять это в «голубоватых» тонах… Сидим в кафе, глазеем на юношей, и я такой: «Хочешь вот этого? А вот этого хочешь? Нравится он тебе?»» Но конечно же Брайану больше всего нравился сам Джон, и тот прекрасно это знал, когда менеджер предложил провести этот отпуск вместе.

В книге «John Lennon: In My Life»[47] Пит Шоттон напишет: там, в Испании, вконец измученный мольбами Эпстайна, Леннон разрешил Брайану тронуть своего «верного солдата» — ну и не только тронуть. Очень маловероятно, что Пит это придумал. Он фантазером не был. Более того, Джон рассказал об этом одному приятелю-репортеру.

Но вот правду ли говорил сам Джон? Все прекрасно знали, что он явный гетеросексуал. Но он любил шокировать. Выдумал ли он всю эту историю ради забавы — или просто приукрасил эпизод после того, как Брайан стал с ним заигрывать? Так-то возможны оба варианта. Впрочем, он всегда был рад испытать что-нибудь новенькое — может, хотел получить и гомосексуальный опыт? Когда Брайан предложил ему это — не возжелал ли он узнать, каково это, когда к тебе прикасается мужчина?