Брин и Цукерберг вне подозрений («а Колумб ни в чём не виноват!»). Они всего лишь изобрели технологию. Ведь не братья Райт виноваты в том, что террористы на «Боингах» врезались в башни-близнецы. Культурный продукт (поступок) производят уже не создатели технологии, а пользователи.
И отвечу на вопрос. Ну почему же невозможно считать благом пагубную вещь? Всё дело в способе применения, в мере. Мы ведь используем в медицине наркотические вещества, которые в принципе убивают и тело, и разум. Люди научились разделять светскую и религиозную жизнь, почему бы не научиться разделять сетевые практики и реальные? Надо только их определить. А это техническая задача, вполне посильная для социологов и культурологов. Когда-то людям казалось, что у всех кровь одинаковая, и при переливании крови многие умирали. Потом были определены группы крови и резус-факторы. Надо научиться определять резус-фактор явления, и тогда будет понятно, пагубно оно или не пагубно, порождено оно сетью или единоприродно реальности.
Разницу между реальным и виртуальным авторитетом можно уподобить разнице «Мензуры Зоила» и машины НКЧТ из романа Стругацких «Хромая судьба». «Мензура» — машина, определяющая коэффициент талантливости литературного произведения. А машина НКЧТ определяла «наивероятнейшее количество читателей текста». В романе Стругацких писатели не видели разницы между показаниями этих двух машин. Вроде бы логично: чем произведение талантливее, тем больше у него читателей. Но у «Песни о Вещем Олеге» и передовицы из газеты «Правда» оказывалось одинаковое количество читателей. Следовательно, агитка-однодневка уравнивалась с шедевром. Так же и с интернетом: принцип измерения кликами или лайками уничтожает понимание качества. То есть понимание статуса, авторитета.