Быть Лолитой

В магазине было светло, много ценников, много предметов: сережки из отбеленных челюстей норки, жуки в янтаре, старомодные постеры с изображениями скелетов животных. Пройдя дальше, я увидела перед собой целую стену бабочек. Десятки рамок с бабочками, самые маленькие из них не больше монетки, а самые большие не уместились бы у меня на ладони, пастельных оттенков и по-настоящему флуоресцентные. Продавщица заметила мой взгляд. Я сказала, что ищу «Набоковскую бабочку», ту синюю, если возможно. Я писатель и просто хочу увидеть бабочку своими глазами, а не в книге и не на экране ноутбука. Продавщица с обесцвеченными светлыми волосами и очень темной помадой была обрадована тем, что нужно найти что-то особенное; сказала мне, что люди обычно заходят, чтобы поглазеть. После поиска по онлайн-базе она подвела меня к комоду в конце зала с семью или восемью ящиками, в каждом из которых были мертвые образцы.

– Думаю, вы ищете вот эту, – сказала она и указала на маленькую бабочку нежно-коричневого цвета под стеклом.

Я осторожно постучала кончиком пальца по стеклу, будто ждала, что бабочка меня заметит. Наклонилась, чтобы рассмотреть поближе. Крылья расправлены без надежды на ветер. Тельце маленькое, ворсистое, с темно-синими волосками, каскадом переходящими в крылья, перемешивающимися с коричневым, оттенком молодой древесины. На крыльях отчетливые линии, точно тропинки, и два ряда точек по краям, обрамленных белым. Я видела синий, отчетливый переход цвета, два нежных усика. Чем дольше смотрела, тем больше видела. Та самая бабочка со страниц набоковского романа «Пнин». Я поняла его страсть. Посмотрела на продавщицу. Спросила, сколько стоит.

Оформление бабочки в рамку для покупателя займет от двух до трех недель. Я решила для себя, что это девочка; не могла знать точно. Чистое проецирование собственных мыслей. В отличие от Набокова я не одержима научной любознательностью к гениталиям бабочек. Он потратил много времени на изучение их половых органов. Есть целая книга, посвященная его бабочкам.

Раньше я считала, что для того, чтобы прикрепить бабочку, необходим клей, но оказывается, все делается совсем не так – нужны иголки. Иголки в бабочке совсем не такие, какими моя мать шьет. Иголки в ней длиннее, чем обычные; продавщица дала мне одну запасную с собой, чтобы я могла рассмотреть. Лезвие черное, головка из жемчужинки. Если упереть в палец, иголка отскочит, дернется и немного задребезжит, точно струны фортепьяно под деревянной крышкой. Подвижная, но жесткая, и все же пронзает: крылья, тело, кожу. Держит на месте. Магазин заверил меня, что бабочка уже прожила целую жизнь, и знаю ли я, что большинство бабочек живут всего несколько дней? Что их самая короткая продолжительность жизни именно тогда, когда у них есть крылья? Они готовы к смерти на пике своей красоты. Причина для этого связана сугубо с половыми отношениями, чтобы отложить яйца, размножиться. А затем они умирают.

Самым быстрым способом убить бабочку является алкоголь, ее нужно поместить в банку или конверт, чтобы крылья были плотно закрыты. Но сначала нужно защемить ей грудную клетку, такая техника используется, чтобы умертвить, поразить бабочку моментально. Таким образом она не повредит себя в панике. Потому что если крылья испорчены, вся бабочка никуда не годится. Таким образом бабочку удушают. Бабочки не издают ни звука. Они скукоживаются, но если бережно хранить, то можно их увлажнить, сделать снова пригодными для показа. Бабочки, сохраненные между стеклянными панелями, останутся навеки красивыми. «Красота плюс жалость – вот самое близкое, что мы можем получить, к искусству», – заметил Набоков.

В книге Набоков убивает Лолиту до того, как она успевает завершить свой жизненный цикл. Она беременна, но умирает во время родов, вместе с ребенком. Если в становлении женщиной, взрослым человеком, важную роль играет становление матерью, то Лолита до этого не добирается. Набоков сделал ее нимфеткой навсегда.

Я шла домой с иголкой для бабочки в кармане и фотографией своей бабочки на телефоне. Выбрала простую рамку из черного дерева, чтобы разместить ее, ничего нарочитого, чтобы не отвлекало от ее врожденной красоты. Для нее отлично подойдет место на стене над моим столом дома, где я сижу и пишу; место, куда мои глаза и так поднимаются, когда я теряюсь между слов и страниц. Теперь, когда я потеряюсь, мои глаза найдут мою собственную «Набоковскую Синюю» под стеклом. Я не могу подержать ее, моя кожа слишком маслянистая, а ее крылья слишком деликатные. Между нами всегда будет холодное расстояние. Если я постучу по стеклу, ничего не случится, она мертва. Может, глядя на нее, я, наконец, все пойму.

11

Я люблю преподавать. Покинув некоммерческий мир и больше не работая ежедневно с подростками, я скучала по всему этому. Но я знала, что буду преподавать «Введение в писательское мастерство» для студентов в университете Нью-Йорка, как магистрант. Провела недели за конспектами, записывая каждое слово на курсе «Сильные женщины», слушая советы своих пишущих друзей.