«Быть может за хребтом Кавказа»

В начале 1847-го навсегда покидает Россию Герцен; среди увезенных с родины бумаг — листок, на котором рукою жены Герцена, Натальи Александровны, переписано лермонтовское «Памяти А. И. Одоевского» (ныне [ЛБ, ф. 69. IX. 278]).

Огарев же попадает в новую ссылку и только после тяжелых испытаний, весной 1856 г., соединяется с Герценом в Лондоне.

Отныне два друга, писателя, деятеля — во главе Вольной русской типографии.

Осень 1860-го, 22-й год, как затерялась могила Одоевского; скоро 20 лет, как нет Лермонтова. Явились уж те самые сыновья, от которых Лермонтов ожидал «строгости судьи и гражданина». И верно угадал, что его дети (или декабристско-пушкинские внуки) будут снова молоды.

Осень 1860-го. Всего несколько месяцев осталось до освобождения крестьян; каждые две недели, а порою и через неделю выходит восьмистраничный «Колокол», а также сборники «Голоса из России» и «Под суд!», быстро отзывающиеся на актуальнейшие общественные, политические явления. Однако давно уже было замечено, что, чем напряженнее, острее была повседневность, чем активнее откликались на нее Герцен и Огарев, тем больше они старались издать материалов и о прошлом. Разбор последних крестьянских проектов, секретные документы из царских и губернских канцелярий Александра II постоянно соседствовали с воспоминаниями и документами о декабристах, Радищеве, Фонвизине, общественной борьбе 1830–1840-х годов.

Герцен и Огарев не скрывали, зачем им нужно это непрерывное соединение сегодняшнего и вчерашнего: традиция, опыт предшественников помогают возвысить, «облагородить» сегодняшнее и завтрашнее движение…

Два человека, Герцен и Огарев, с помощью минимального количества технических сотрудников издавали одновременно множество печатной продукции, выполняя труд, доступный в обычной обстановке десяткам, а может быть, сотням литераторов. В таких условиях времени почти не было, и отдых осенью 1860-го Герцена у моря, на острове Уайт, был явлением совершенно исключительным. Огарев остался за «главного», но между Лондоном и Уайтом не прекращается деловая переписка.

В начале октября 1860 г. Огарев спрашивает Герцена: «У тебя статья Цебрикова? Или нет?»; 9 октября: «Статью об Овене жду» [ЛН, т. 39–40, с. 386, 388].

За этими двумя фразами скрыто очень многое. Речь идет о VI книге знаменитого альманаха «Полярная звезда», который выйдет через несколько месяцев.

Достаточно взглянуть на оглавление этого тома, чтобы многое понять и в строках Огарева, и в общей ситуации:

Воспоминания о К. Рылееве, Н. Бестужеве

Анна Федоровна Рылеева

Письма К. Рылеева к А. Пушкину

Письма М. Лунина к сестре

Кронверкская куртина (из записок декабриста)

Подробности о казни пяти мучеников (со слов очевидца)

Письма А. Пушкина к К. Рылееву, Бестужеву и другим

Материалы для биографии А. Пушкина

Письмо П. Я. Чаадаева (из «Телескопа»)

Николаевская ценсура

Проповедь соловецкого старца Нестора при Николае

Стихотворение В. Печерина

Славянские девы (стихотворение А. Одоевского)

Прервем перечень и напомним, что в этой книге «Полярной звезды» впервые публикуется «ермоловский отрывок» из «Путешествия в Арзрум» («Материалы для биографии Пушкина»).

Одоевский… После дерзкого лермонтовского прорыва, после той неосмотрительной цензурной подписи 14 декабря 1839 г. на 12-м номере «Отечественных записок», о декабристе-поэте за десятилетия — ни одного нового слова.

Лишь в 1857 г. Герцен и Огарев впервые (в сборнике «Голоса из России») напечатали «Ответ декабристов Пушкину»; неведомый корреспондент, приславший текст, сообщал, что, «кажется, он принадлежит князю Одоевскому» [Гол. Росс, кн. IV, с. 40]. И вот теперь в VI книге «Полярной звезды» — сочиненное Одоевским стихотворное аллегорическое изображение славянства: польская, сербская, чешская девы; и наконец, русская:

В тереме дни проводит как ночи,
Бледно чело, заплаканы очи
И заунывные песни поет…

Вслед за «Славянскими девами» в оглавлении «Полярной звезды» следует ряд других сочинений:

Стихотворения разных авторов в том числе переводы из Гейне и Беранже.

110 страниц занимают (как обычно в каждой книге «Полярной звезды»!) «Былое и думы Искандера». В том числе знаменитая глава «Роберт Оуэн», о которой сам Герцен писал как о лучшем своем сочинении «в последние три года» [Герцен, т. XXVII, с. 226].