Быть рядом

Он остановился возле бывшего свинарника, в котором сейчас хранилось сено для козы, и грыз травинку. Люба сыпанула горсть зерна трём пеструшкам и петуху и отдельно – наседке с цыплятами.

– Как узнала? – нетерпеливо спросил Семён.

– Возле ручья следы от ботинок. Я… Сень, я боюсь.

Мужчина дожевал травинку и выплюнул зелёный комок:

– Не стоит. К нам сюда он не попадёт – колючки дядя Ваня не пожалел.

Любовь скользнула взглядом по забору, прикрытому спиралью колючей проволоки. Та шла ещё по краю крыши и даже по коньку.

– Под забором, – продолжил Семён, – не пролезет. Ну, то есть пролезет, но копаться придётся долго. За ночь – не справится. А вокруг заимки я каждый день обхожу. Получается, тут нам ничего не грозит.

Жена хотела что-то возразить, но он остановил её резким жестом:

– А вот в поле всё не так. Хм… Как думаешь, Люба, он один?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Следы вроде одинаковые.

– Допустим, один… Почему он тогда не проходит дальше ручья?

Семён не ждал ответа, просто думал вслух, но Люба решила ответить:

– Выжидает.

– Может быть. Но, знаешь, я бы хотел поговорить с ним. Всё-таки первый человек за два года, Люба!

– За два с половиной, – машинально поправила женщина и тут же добавила. – А я бы хотела, чтобы его не было. Я спать не могу, когда знаю, что кто-то рядом бродит.

Семён подошёл, обнял жену. Она прижалась к нему, спрятала лицо на груди, в раскрытом вороте рубахи.

– Я понимаю, что тебе страшно. Но… а вдруг он знает, что произошло? Нельзя же его упустить!

– Сеня, если бы он хотел, то давно бы показался нам. А раз не показывается…

Мужчина промолчал. Люба тоже. Несколько минут они стояли молча, потом женщина оживилась:

– Сень, слушай…

– Ну ладно, ладно! Придумаю что-нибудь.

– Да я не об этом, – Люба улыбнулась. – Ты помнишь – завтра Новый Год?

Семён хмыкнул, сорвал с растущей возле свинарника груши полузрелый плод, попробовал на зуб. Скривился:

– Кислятина. А говорили, после ядерного взрыва зима будет.

– Сеня, – жена чуть отстранилась и заглянула ему в глаза, – что делать-то?

– Пойду, срублю какую-нибудь елочку, украсим чем получится. Отметим, значит.

Люба опять спрятала у него лицо на груди и тихо засмеялась.

– Ты чего?

– Да я не про Новый Год, – ответила женщина, улыбаясь. – Я про вообще…

Прежде чем ответить, Семён долго молчал.

– Я думаю, – наконец сказал он, – отсюда лучше не уходить. Дядя Ваня ушёл – и всё, как в воду. Значит, всё плохо. Будем пока здесь сидеть.

– А потом?

– А потом видно будет. Идём в дом.

Любовь сыпанула курицам ещё горсть зерна и, вздохнув, пошла за мужем.

***

После завтрака Семён привычно обошёл вокруг заимки. Он всё пытался встать на место незнакомца и смотреть его глазами. По всему выходило, что забор непреодолим. Крепкий, почти два метра, он окружал заимку полностью, включая даже небольшой участок, поделённый между картошкой и рожью.

Итак, незнакомец вряд ли попадёт внутрь. Это не плохо, но ещё лучше – помешать ему выйти на поляну. Но как это сделать? Вопрос…

Чтобы обдумать его, Семён направился на картофельную делянку, где была оборудована небольшая беседка. Там он скрывался от жары. Тень давала высокая, вровень с забором, ботва картошки. С каждый урожаем – а с прошлого нового года их было четыре – она становилась всё ярче, а клубни всё крупнее. По началу вся семья боялась есть такую необычную картошку, но голод, голод…. Поэтому ели. До сих пор ничего страшного не случилось.

По пути Семён проверил рожь. В отличие от картошки пошла не в высь, а вширь. Каждый колос стал размером с литровую пластиковую бутылку. Чтобы он не падал, приходилось подвязывать к колышкам. И следить, чтобы не сорвалось.

В центре узкой полосы земли стояло пугало в ненужном за отсутствием зимы ватнике. Ниже Семён приметил Митьку. Тот сидел с рогаткой на изготовку – в небе кружили две птицы. Иногда мальчишке удавалось подстелить такого мародёра. Люди их не ели, а вот коты – с удовольствием. Семён махнул сыну, тот кивнул в ответ, но с поста не ушёл.

Мужчина уселся в беседке и задумался. Все варианты, приходившие в голову, были или откровенно фантастические, или предательски ненадёжные. Семён не сдавался. Ругался вполголоса, думал, чертил прутиком на земле абстрактные рисунки. Наконец, появилась идея.

На чердаке, нещадно чихая от едкой соломенной пыли, Семён разыскал мешок со старыми консервными банками. Они часто пригождались в хозяйстве, например, как поилки для куриц. Возвращаясь в беседку мужчина захватил моток соломенного шнура. Семён научился плести его только недавно, и шнур выглядел донельзя кустарным. Однако это лучше, чем ничего.

Устроившись поудобнее, Семён принялся за работу. После нескольких не очень удачных попыток он соорудил сигнализацию, связав банки в подвески по три штуки. Затем, дважды поцарапавшись, разместил три таких связки на заборе, внутри спирали колючей проволоки. Воздух сразу же наполнился аккуратным постукиванием.

Семён приноровился, чтобы не оцарапаться в третий раз, дернул проволоку, как будто кто-то пытается перелезть забор. Банки резко забренчали.