Быть Руси под княгиней-христианкой

   — Конечно есть, великая княгиня. О вдове сотника Ингвара и жене воеводы Свенельда, о судье-головнике и проделках воеводши на торжище я рассказала лишь для того, чтобы ты ведала, кто и как творит в стольном граде суд. А со мной дело обстоит просто. Вдова сотника и жена воеводы ни единым словом не обмолвились, откуда у вдовы простого сотника дивные драгоценности, а я отвечу, как они оказались у меня. Украшения со смарагдами, как и те, что сейчас на мне, я получила в дар от мужчины, которого сегодня нет здесь. Совсем не случайно вдова сотника Ингвара появилась на воеводском подворье в день, утром которого воевода Свенельд и мой приёмный отец отправились в Любеч для осмотра строящихся там ладей, а судья назначил судилище уже на следующий полдень, покуда они не возвратились в Киев. Воеводша, вдова, судья, как, впрочем, и многие в стольном граде, догадывались, откуда у меня драгоценности. Для них было важно, чтобы на судилище не смог прибыть мужчина, которому они принадлежали до меня. Мой приёмный отец и воевода Свенельд будут из Любеча завтра, один из них тот, кто преподнёс мне в дар украшения со смарагдами. Он подтвердит мои слова. А ежели потребуется, докажет с помощью достойных доверия видоков, что драгоценности были его и никоим образом не связаны с вдовой сотника Ингвара. Думаю, слова воеводы Свенельда или моего приёмного отца, соратника князя Аскольда, будут значить больше, чем пустые россказни вдовы сотника Ингвара и её подпевалы воеводши.

   — Вдова сотника Ингвара, дева Краса сказала, откуда у неё драгоценности, которые одновременно своими называешь и ты, и я смогу завтра проверить, правдивы или ложны её слова. Теперь ответствуй ты, откуда могла заиметь столь дорогие украшения?

   — Мне их оставил покойный муж, сотник Ингвар.

   — Обыкновенный сотник оставил такие дорогие украшения, подобных которым и по красоте нет даже у меня, великой княгини, и ни на одной из боярынь и воеводш? Ты не спрашивала, откуда они у мужа и почему он вздумал сообщить о своём богатстве тебе лишь перед кончиной?

   — Украшения стали его добычей в одном из походов, о них он не говорил мне потому, что желал сохранить их на тот случай, если я останусь одна с сыновьями.

   — И ты поверила, что сотник, тем паче не великокняжеской, а воеводской дружины, мог возвратиться из похода с такой добычей? Он ведь понимал, что в любом бою может сложить голову и ты тогда никогда не станешь обладательницей этого богатства, но открыл тебе свою тайну только перед тем, как скончаться от ран в собственном доме, когда его едва живым привезли с порубежья?

   — Мне неведомо, каким образом драгоценности попали к покойному мужу и отчего он сказал мне о них так поздно. А расспрашивать об этом умирающего я не могла.

   — Значит, ты ничем не можешь подтвердить, что спорные драгоценности твои, — заявила Ольга. — Если завтра видок, которого только что помянула дева Краса, подтвердит, что он подарил ей эти драгоценности, тебе несдобровать...

   — Великая княгиня, прости, что перебиваю тебя, — раздался голос Красы. — Дозволь слово молвить.

   — Говори, — разрешила Ольга.

   — Великая княгиня, завтра никто уж не станет сомневаться, что украшения со смарагдами мои и вдова должна будет понести кару за злостный навет. Но настигает ли возмездие ту, которая подбила её на злодейство, втянув в него и судью-головника? Ведь жена воеводы Свенельда откажется от всего содеянного и предстанет лишь видоком, который доверился несчастной вдове и по доброте души своей пожелал помочь. И если после суда вдову ждёт поруб[120], то зачинщицу всего вира — в несколько гривен, которые отдать ей ничего не стоит. Великая княгиня, ты сказала, что намерена разобраться в тяжбе не только как судья, но и как жена. Неужто тебе не жаль далеко не молодую вдову, которую втянула в эту ложь воеводша. Вдова и так была наказана, осталась без мужа молодая, красивая и с тремя малыми детьми. Она не могла обрести новую семью, но и не желала противиться зову тела. Стала утехой для мужчин, пристрастилась к хмельному зелью, что сгубило её...

Ольга поняла, куда клонит Краса, и размышляла, что ей выгодней: предстать в глазах присутствующих суровым, справедливым судьёй либо доброй, понимающей и прощающей чужие слабости женщиной, заступницей и девы-сироты, и заблудшей непутёвой вдовы?

   — Однако вдова смогла одна-одинёшенька поставить на ноги детей, вырастить из них достойных русичей. Её старший сын погиб в походе великого князя на Царьград, два других недавно возвратились с воеводой Свенельдом из Аррана. Великая княгиня, разреши вдове ещё раз подумать о своей жизни и о том, как плачевно она может завершиться? Спроси её ещё раз об украшениях. Может статься, муж-сотник оставил ей не эти драгоценности, а всего лишь очень схожие с ними, а она, на хмельную голову после бражничания с хазарскими купцами, спутала их с моими? Вдруг на судилище она поняла свою ошибку и готова признать её?