Быть собой: новая теория сознания

Затем мы перешли к обсуждению природы содержания сознания, а именно к ощущению себя сознательным «я». Я перечислил ряд задач, побуждающих нас пересмотреть картину, которую нам рисует неискушенный интуитивный взгляд, и принять новую, посткоперниканскую точку зрения на сознательное восприятие.

Первая задача — рассмотреть восприятие как активный, конструктивный процесс, ориентированный на действие, а не пассивное отражение объективно существующей внешней действительности. Воспринимаемый мир одновременно меньше и больше того, что может представлять собой эта объективная внешняя действительность. Наш мозг выстраивает окружающий мир в байесовском процессе наиболее вероятного предположения, в котором сенсорные сигналы служат главным образом для того, чтобы удерживать в рамках наши постоянно развивающиеся перцептивные гипотезы. Мы живем в контролируемой галлюцинации, которую эволюция создавала не ради точности, а ради пользы.

Вторая задача обращает это открытие внутрь, к ощущению бытия собой. Мы выяснили, что наше «я» — это тоже восприятие, еще одна разновидность контролируемой галлюцинации. Составляющие нашего «я» — от ощущения личностной идентичности и непрерывного существования во времени до зачаточного ощущения бытия живым организмом — определяются все той же перекличкой направленных изнутри наружу перцептивных прогнозов и устремленных извне внутрь ошибок прогнозирования, хотя теперь эта перекличка происходит большей частью не за пределами тела, а внутри.

Последняя задача — увидеть, что истоки и первоочередная функция прогнозных механизмов сознательного восприятия заключаются не в том, чтобы представлять мир или тело, а в том, чтобы контролировать и регулировать наше физиологическое состояние. Совокупность нашего восприятия и когнитивных процессов — вся панорама человеческого чувственного опыта и психической деятельности — формируется глубинным биологическим побуждением оставаться в живых. Мы воспринимаем мир вокруг и себя в нем при участии, посредством и благодаря нашему живому организму.

Такова моя теория животного-машины — современная версия (или инверсия) концепции l'homme machine («человека-машины») Жюльена Офре де Ламетри. И именно здесь намечаются самые глубокие сдвиги в наших представлениях о сознании и «я».

Если раньше нам было непонятно, почему ощущение «бытия собой» так отличается от ощущения мира вокруг, то теперь мы можем рассматривать их как разные выражения одного и того же принципа перцептивного прогнозирования, а различия в феноменологии возводить к различиям в участвующих разновидностях прогнозов. Какие-то перцептивные умозаключения направлены на выяснение того, что касается объектов внешнего мира, какие-то — на контроль происходящего внутри тела.

Увязывая психическую деятельность с физиологической действительностью, мы наполняем давние представления о преемственности жизни и разума новым смыслом, подводя под них прочные опоры концепций прогнозной обработки и принципа свободной энергии. Эта глубинная преемственность, в свою очередь, сближает нас с другими животными и остальной природой и, соответственно, отдаляет от бестелесных вычислительных процессов искусственного интеллекта. Таким образом, сознание и жизнь притягиваются друг к другу, а сознание и разум, наоборот, отталкиваются. Этот пересмотр нашего места в природе касается не только нашего физического тела, биологического организма, но и нашего сознательного разума, восприятия окружающего мира и бытия теми, кто мы есть.

* * *

Лишая человека статуса центра мироздания или венца творения, наука каждый раз с лихвой компенсировала ему эту утрату. Коперниканская революция подарила нам вселенную, которую астрономические открытия последнего столетия раздвинули далеко за пределы человеческого воображения. Разработанная Чарльзом Дарвином теория эволюции путем естественного отбора подарила нам семью, связь с прочими живыми видами, осознание давности своей истории и мощи эволюционных законов и механизмов. И вот теперь наука о сознании, одним из направлений которой выступает теория животного-машины, пробивает брешь в последнем бастионе человеческой исключительности — привычке считать наш сознательный разум особенным — и показывает, что и сознание накрепко вписано в общие схемы природы.