Быть собой: новая теория сознания

Мои симпатии в этой полемике на стороне Ламетри, но я предпочитаю говорить не о «разуме» в общем, а именно о сознании. И тут мы подходим к сути моей теории животного-машины о сознании и личности. Наше осознанное восприятие окружающего мира и себя в нем складывается при участии, посредством и благодаря нашему живому организму. Наше животное устройство не просто согласуется с осознанным восприятием себя и мира. Моя гипотеза состоит в том, что понять свойства и происхождение этих осознанных переживаний мы можем не иначе как в свете нашей природы живых существ.

* * *

Под многоуровневыми пластами личности, включающими воспоминания о прошлом и планы на будущее, перед эксплицитным чувством личностной идентичности, ниже уровня «я» и даже прежде появления взгляда от первого лица и ощущения обладания телом располагаются более глубокие слои, которые нам еще только предстоит открыть. Они тесно связаны не столько с телом как с объектом окружающего мира, сколько с его внутренним устройством, и варьируют от эмоций и настроений (того, что психологи называют «аффективными» переживаниями) до базального, бесформенного непреходящего ощущения «бытия» телесным, живым организмом.

Мы начнем изыскания в этих глубинах с эмоций и настроений. Эти формы содержания сознания играют центральную роль в чувственном опыте телесного «я», и, как любое восприятие, их можно рассматривать как байесовское наиболее вероятное предположение об источниках сенсорных сигналов. Отличие аффективных переживаний в том, что соответствующие источники обнаруживаются внутри тела, а не во внешнем мире.

Размышляя о восприятии, мы обычно думаем о нем как о разных способах ощущения окружающего мира, в частности о привычных модальностях зрения, слуха, вкуса, осязания и обоняния. Эти ориентированные во внешний мир разновидности ощущения и восприятия называются экстероцепцией. Восприятие того, что происходит внутри тела, именуется интероцепцией — это «ощущение внутреннего физиологического состояния тела»[229][230]. Интероцептивные сенсорные сигналы обычно поступают от внутренних органов тела в центральную нервную систему, передавая сведения о состоянии этих органов, а также о функционировании организма в целом[231]. Интероцептивные сигналы сообщают о сердцебиении, об артериальном и венозном давлении, о различных низкоуровневых показателях химии крови, натяжении стенок желудка, дыхании и так далее. Эти сигналы, пройдя сквозь сложную сеть нервов и глубокие отделы мозга в стволе и таламусе, принимаются теми частями коры, которые отвечают за обработку интероцептивных данных, в частности островковой корой[232][233]. Ключевое свойство интероцептивных сигналов состоит в том, что они так или иначе отражают качество физиологической регуляции организма. То есть показывают, хорошо ли мозг обеспечивает выживание тела.

С эмоциями и настроениями интероцептивные сигналы стали увязывать довольно давно. Еще в 1884 г. Уильям Джеймс и Карл Ланге независимо друг от друга доказывали, что эмоции — это не «вечные и священные психические сущности», какими их рисовали философы древности, и не механизмы, возникшие в мозге в процессе эволюции, как утверждал Дарвин. Эмоции, утверждали они, — это восприятие изменений в состоянии организма. Мы плачем не потому, что нам грустно, — наоборот, нам грустно, потому что мы воспринимаем состояние организма как плачущее. Эмоцию страха, согласно этой концепции, составляет (интероцептивное) восприятие целого диапазона телесных откликов, выдаваемых организмом, который распознает опасность в окружающей среде. С точки зрения Джеймса, восприятие изменений в организме по мере их возникновения и есть эмоция: «Мы огорчаемся, потому что плачем, сердимся, потому что наносим удар, боимся, потому что дрожим, а не наоборот, — плачем, наносим удар и дрожим, потому что огорчаемся, сердимся или боимся»[234].

В свое время теория Джеймса встретила суровый отпор, отчасти потому, что она переворачивала общепринятое интуитивное, соответствующее тому, как все выглядит, представление о том, что эмоции вызывают телесный отклик, а не наоборот. Как же иначе, это ведь испуг (например, если на вас неожиданно выйдет медведь гризли) заставляет сердце бешено стучать, уровень адреналина в крови — подскочить, а ноги — мчаться. Но мы уже научены скептически относиться к внешнему впечатлению и не руководствоваться им в попытке понять, как все обстоит на самом деле, поэтому отвергать гипотезу Джеймса только на этом основании было бы недальновидно.