Быть собой (СИ)

– Насколько это возможно в сложившейся ситуации, – на лице Грейлифа мелькнула тень сочувствия – такая мимолетная, что Гарри решил: показалось.

– Я должен поговорить со Снейпом.

– Это невозможно, – Грейлиф выговаривал слова четко, словно разговаривал с ребенком. – Есть причина, по которой вы слышите новости от меня, а не от Северуса.

– Он мертв? – Гарри смял в кулаке ткань мантии. Мир стремительно летел в тартарары, а Гарри не мог сделать ничего, чтобы его остановить.

– Нет. Однако Темный Лорд был весьма недоволен тем, что вас не оказалось среди учеников, посетивших в тот день Хогсмид. Северус поведал о причине этого. – Грейлиф с такой непринужденностью упомянул, что Снейп настолько слаб – а человека, более ненавидящего казаться слабым, Гарри не знал, – что отменил занятия по окклюменции… Действительно ли Грейлиф был со Снейпом в приятельских отношениях, или это была очередная маска?

– Волдеморту не понравились объяснения, – Гарри опустился на стул и зарылся пальцами в волосы, в жесте немого отчаянья. – Чертов ублюдок может сорваться на Гермионе, так? – в эту минуту он без колебаний бросил бы в Волдеморта «Авадой», появись тот посреди кабинета.

Грейлиф трижды помешал в котле, прежде чем ответить. К тому времени зелье загустело до консистенции жидкой сметаны, обрело насыщенно-лиловый цвет свежего синяка и стало пахнуть абрикосовым вареньем.

– Вы очень необычный человек, мистер Поттер, – не разобраться, чего было больше в его тоне – одобрения или оскорбительного снисхождения. – Немногие осмелятся называть Темного Лорда по имени и так экспрессивно отзываться о его происхождении.

– Он и есть ублюдок, – возразил Гарри. – Его родители не были женаты.

– Вот как? – под маской скуки таилась подлинная заинтересованность: – Вы, очевидно, знаете о нем больше, чем я. Даже не спрашиваю – откуда.

– Когда он возродился, я видел на кладбище могилу его отца, – полуправда лучше, чем ложь, – и решил узнать о семье Риддлов больше.

– Похвальное стремление, – он поверил или не желал вникать в генеалогию. – Вам нужно что-то еще?

Гарри искал подвох и не находил. Грейлиф был безукоризненно вежлив, держался покровительственно, ни словом, ни жестом не выдал того, что на душе. Это нервировало и загоняло в тупик – сквозь пальцы ускользал, словно гладкий атлас, тот образ, который успел сложиться у Гарри в голове.

– Почему вы мне помогаете? – выпалил, устав ломать голову над секретами, в которые Грейлиф был закутан надежней, чем в мантию-невидимку. Грейлиф сел в кресло, сцепил руки на согнутом колене и впервые взглянул Гарри прямо в глаза.

– У нас с вами был общий знакомый, – сказал Грейлиф небрежно, словно речь шла о погоде за окном, – который, будь он жив, очень огорчился бы, не помоги я вам.

– Вы знали моего отца?

Грейлиф усмехнулся.

– Знал.

– Но вы общаетесь со Снейпом? – месяц назад Гарри и в голову бы не пришло употребить слова «Снейп» и «общаться» в одном предложении.

– Мы не были друзьями. Учитесь смотреть шире – я ведь не говорил, что речь о Джеймсе Поттере.

Пауза затянулась. Грейлиф поднялся, еще раз трижды помешал зелье по часовой стрелке и накрыл котел оловянной крышкой.

– Вы имели в виду Сириуса? – эту Гарри поначалу отмел как невероятную – никто, кроме друзей, членов Ордена Феникса и Дурслей не знал, что Гарри поддерживает контакт с беглым преступником. Его оправдали посмертно – Дамблдор использовал связи в Министерстве и добился пересмотра дела. Гарри это казалось бессмысленным, бумага с тиснеными серебристыми буквами и массивными печатями не могла вернуть Сириуса, а что до запятнанного имени – не осталось никого, носящего фамилию Блэк.

– Хотел бы я, чтобы он был частью моей семьи, – улыбка у Грейлифа была печальная. Такая искренняя, что Гарри даже засомневался – не ошибся ли, решив, что Грейлиф двуличен, увертлив и лжив?

– Я тоже, – признался Гарри и смутился, – ну, хотел бы. Я его почти не знал.

– Я, как выяснилось, тоже, – Грейлифу, очевидно, было неловко устраивать вечер воспоминаний. – Когда он поступил в Хогвартс, мы почти перестали видеться. Разница взглядов, увы.

– Вы были на стороне Волдеморта?

Грейлиф воспринимал бестактные вопросы как должное, словно ничего другого от Гарри и не ждал. Это подогревало интерес.

– На стороне победителей, – поправил он. – Не будь вашего… подвига – мы были бы правы.

– Я спутал вам планы? – казалось, он напился зелья доверия и потому легко расспрашивать полузнакомого человека, признавшегося в том, что поддерживал Пожирателей. Грейлиф был слишком прямолинеен – даже будь он близким другом Сириуса, незачем было откровенничать перед Гарри, яро выступающим за свержение Волдеморта и ненавидящего его всеми фибрами души.