Быть собой (СИ)

Последнюю перед квиддичным матчем тренировку пропускать не стоило. Стрелка подбиралась к трем часам пополудни, а в восемь идти к Грейлифу, и Гарри намерен был узнать хоть что-то. Тем более у команды Гриффиндора шансы выиграть матч стремились к нулю – трое из семи участников разъехались на внеплановые каникулы и пришлось брать новых – необученных, не умеющих работать в связке и путающих остальных игроков.

В библиотеке он взял с полки выпускной альбом – и, дойдя до колдографии Гриффиндора семьдесят восьмого года выпуска, долго смотрел на родителей и Сириуса. В горле стоял колючий ком – словно еж ощетинился.

В подшивке газет за семьдесят седьмой год, в одном из февральских номеров, нашлась статья, в которой упомянуто было имя Джонатана Грейлифа, аврора, осужденного за пособничество Тому-кого-нельзя-называть. В связи с гибелью подсудимого суд ограничился конфискацией имущества – дома в Эссексе. О наследниках не сообщалось. Гарри внимательно изучил статью, и вернулся к альбому.

Знакомые лица нашел среди выпускников Слизерина – Уилкс и Розье, погибшие еще до рождения Гарри, Мальсибер и Эйвери, активные сторонники Волдеморта по сей день, и Снейп – угрюмый, стоящий в стороне от прочих. Принял ли он уже тогда Темную Метку?

Райвекловцы были сосредоточенны; не переставали вычислять в уме вероятность обойти закон Гампа или перестать искать тысяча и одно решение магловской теоремы Ферма?

На следующей странице Гарри разгладил чуть помятый глянцевый снимок, разглядывая брата Сириуса. Регулус – зеленый галстук завязан безупречным узлом, мантия отглажена, – с истинно блэковским высокомерием смотрел в объектив колдокамеры. Глаза рядом стоящего парня были прищурены – Гарри узнал Рабастана Лестрейнджа и вгляделся пристальней, запоминая каждую черточку длинного лица.

Оставалось надеяться лишь, что безумие не передается по воздуху и Рабастан более адекватен, чем Беллатриса – иначе и без того незавидная участь Гермионы станет поистине ожившим кошмаром. Директор вполне определенно высказался насчет шпионажа за Волдемортом. «То, что он не чувствует твоего присутствия – это величайшая удача, используй данное тебе время с умом». Гарри вынужден был пообещать, что не станет лезть на рожон, не сообщив предварительно. Каждый вечер, задернув полог кровати, Гарри с угрюмой сосредоточенностью освобождал разум от мыслей.

Пролистнул альбом – тот заканчивался на выпуске восьмидесятого года, и потянулся за следующим, уже понимая – изыскания пройдут впустую. Грейлиф, очевидно, обучался на дому и сдавал экзамены экстерном. Это объясняло «разницу взглядов» и то, что общение с Сириусом он прекратил, когда у того в школе нашлись друзья. И здесь крылось противоречие. Если со Снейпом познакомился после того, как тот примкнул к Пожирателям, почему они общались с нехарактерной для коллег теплотой?

Просматривая фото восемьдесят первого, наткнулся на Бартемиуса Крауча – тот, чисто выбритый, с бледной россыпью веснушек на носу и щеках, выглядел совсем мальчишкой.

Принимать метку во время учебы в школе – видимо, было модно. Трудно объяснить чем-то иным повальную глупость его ровесников – богатства, влияния и даруемых этим привилегий у большинства чистокровных и без того предостаточно.

Гарри отнес альбом с колдографиями и газеты на полку, глянул на часы, висящие над входом, и решил, что на тренировку идти не имеет смысла.

***

Белесые щупальца тумана оплетали трибуны и тянулись к шестам – квиддичное поле тонуло в густом как суп молочном вареве. Гарри громко хлюпнул носом и утерся рукавом – на высоте сотни футов дул пронизывающий ветер, не разгонявший тумана внизу.

Гриффиндор выигрывал со счетом двадцать: десять. Игра шла, судя по ощущениям, уже часа три, сколько минуло в реальности, Гарри не знал. Туман глушил звуки и усиленный заклинанием голос комментатора доносился как через толщу воды. У Гарри, впрочем, не было желания слушать Захарию Смита, заменившего – и какая блеклая это была замена! – Ли Джордана, а ход игры с позиции Гарри наблюдать было удобно и без пояснений. Все как на ладони – проворные загонщики, облаченные в броню вратари, быстрые охотники. Игроки с высоты казались плоскими бумажными фигурами самих себя.

Гриффиндорский охотник направил бладжер в грудь Малфою: тяжелый мяч вскользь ударил чуть ниже сердца, Малфой покачнулся и завалился набок, стараясь удержать равновесие. Выпрямился. Гарри подул на окоченевшие руки, тщетно пытаясь согреться дыханием, и послал метлу вперед и вверх. Оглянулся. Малфоя, вцепившегося в метлу, колотило так, что зуб на зуб не попадал, волосы прилипли к щекам – будто в Черное озеро окунулся.

Рон отражал атаки безупречно, но лицо у него было пунцовое, а уши, как подозревал Гарри, покраснели не только от ветра. Джинни юркой ящеркой металась средь игроков, и он засмотрелся на нее – стремительную и неуловимую, с волосами, пламенеющими как костер. Живое олицетворение осени.