Быть собой (СИ)

– Да. Это тема столь запретная, что большинство волшебников даже не подозревают, что подобное… зло существует. Крестражем может стать любой предмет, значимый для создающего – личный дневник, например. Или фамильное кольцо.

Волдеморт все же убил Дамблдора – пусть и не знал об этом.

– Для создания крестража требуется совершить самое страшное, с точки зрения общечеловеческой морали, деяние – убийство. – Это «общечеловеческой» прозвучало презрительно – высокомерие и предвзятость чистокровных из Блэка не выдавила даже жизнь на чужбине.

– Сколько крестражей можно создать? – вопрос явно был верный – Блэк одобрительно кивнул. Он ценил ум, находчивость и смекалку – это Гарри знал из писем.

– Даже сотворение одного крестража – тягчайшее преступление, для которого Азкабан – малая мера наказания… – Блэк принялся за второй пирог – чудовищность излагаемого нисколько не отбила у него аппетит. – Томом Реддлом было любимо магическое число семь. И он методично разрывал душу на куски, помещая самую суть, человеческую сторону своей натуры в крестражи, пока не стал иссохшейся оболочкой, вообще не похожей на живое существо, не говоря о людях.

– Вы пытались уничтожить крестраж и Волдеморт вас… – «убил» просилось на язык; в слове этом слышалось что-то тяжелое, неотвратимое, гнусное – ничто из перечисленного не ассоциировалось с Регулусом Блэком. С Реджинальдом Грейлифом – вероятно, тот носил маску, за давностью лет приросшую к лицу, а таким людям Гарри не верил. Регулус же был безжалостен в своем рассказе, и не к Волдеморту – к себе.

– Он не представлял, что я проник в его тайну, иначе семью истребили бы под корень после моего исчезновения, – Блэк отпил глоток чая и покачал головой. – Я подменил крестраж – не предполагая, что их семь, наказал Кричеру уничтожить, и с чистой совестью отправился умирать. У моей жены – тогда она еще не была таковой, оказались другие планы. А друг, рискуя всем, что успел заслужить – Темный лорд по достоинству оценил его талант к боевой магии и зельеварению – спас мне жизнь. Взамен получил пустую благодарность и «Обливиэйт» – с полного моего одобрения, я действительно считал, что незнание обезопасит Северуса и убережет от ошибок… Энид достала нам новые документы и билеты на самолет.

– И вы стали Реджинальдом Грейлифом?

Блэк развел руками.

– У меня не осталось выбора. Троюродный брат, явившийся забрать в Америку родственницу-англичанку, после смерти её отца и брата. Идеальное прикрытие. – Он помолчал; Гарри решил, ему нелегко далось признание: – О том, что Сириус попал в Азкабан, я узнал четырнадцать лет спустя. Его побег освещался прессой, вызвал огласку и широкий общественный резонанс, в отличие от его пленения и заключения. – Блэк рассеянно провел пальцем по ободу стакана. – Я спешно уладил дела и прибыл в Лондон в начале девяносто четвертого, два месяца искал по стране – безрезультатно. Много позже Северус рассказал, что Сириус это время провел в окрестностях Хогвартса, в облике пса – неудивительно, что магия крови не работала. В августе нынешнего года, после того как Министерство признало, что Темный Лорд вернулся, я снова оказался в Англии, чтобы прочесть о гибели Сириуса в газетах и узнать – Кричер не сумел исполнить приказ.

– И что вы собираетесь делать теперь?

Блэк улыбнулся, и в улыбке его было тягучее как сливочная помадка предвкушение.

– Найти крестражи, разумеется. Но кроме того, – он помедлил, в глазах мелькнуло нескрываемое торжество. – Мы вытащим Сириуса из Арки смерти.

9

Дом оживал. Навощеный пол в библиотеке сверкал, ряды книг, выстроенных на полках как солдаты на параде, щеголяли блестящими корешками, а оплывшие свечи в канделябрах вовремя заменялись свежими.

Блэк тенью скользил по коридорам – целеустремленный, сосредоточенный, он имел вид очень занятого человека – и Гарри не докучал ему. Писал подробные, обстоятельные письма друзьям, которые не мог отправить: Блэк обновил обветшавшие защитные чары, наложенные его отцом, и добавил поверх новые. Оплел дом заклинаниями как паук сетью.

Блэк оставался на ночь в доме, и Гарри сказал ему спасибо за чувство неодиночества, если бы не злился. Вынужденное заключение заставляло взрываться по пустякам и громко хлопать дверьми – просто, чтобы нарушить тишину. Теперь понимал, каково было Сириусу, и накручивал себя непрерывно, виня Дамблдора, Волдеморта и самого себя – не доглядел, не обратил внимания, не уберег. Думать с такой позиции – словно это Сириус – подросток, а он, Гарри, взрослый, было неразумно. Но он ничего не мог поделать.

Днем Блэк исчезал – отправлялся ли в Хогвартс или к своей семье, Гарри не знал – и появлялся, когда небо меняло тона под вечер. И всегда с порога сбрасывал как змея – кожу, маскировочные чары. Становился Регулусом Блэком.

Он оставлял на кухонном столе свежие продукты, ветхие пергаменты и свитки, перевязанные задубевшей бечевой – по негласному уговору все рукописное и печатное, что приносил Блэк, Гарри следовало прочитать до завтрашнего дня. Наутро документы исчезали.