Быть женой министра церемоний

Я покосилась в сторону настенного календаря: еще четыре дня — и все должно закончиться. Пройдет прием на день Вознесения, все интриги раскроются, преступников поймают — и Гейс вернется ко мне. Наверное.

Глава тридцать первая

Ночь прошла относительно спокойно. Точнее, утро было спокойным, а заснуть я пыталась долго. Сначала раздумывала о произошедшем. Стоит ли теперь рисковать и покидать дом в одиночестве? Кто бы ни покушался на меня, его следующая попытка может стать успешной!

Я точно не понимала, во что ввязываюсь. Кажется, когда Гейс рассказывал, что у них с королем все под контролем, он был слегка предвзят. На мгновение я даже заволновалась: а все ли в порядке с моим мужем. По идее букеты, не считая отравленного красного, были от Гейса.

Но что если нет?..

После таких мыслей неудивительно, что я боялась закрыть глаза: вдруг приснится кошмар. В темноте спальни тени то и дело складывались в мужские силуэты. А мое воображение дорисовывало черты, которые меня ужасали, и лица давно умерших. Хотя касательно некоторых из этих умерших я жалела, что не поучаствовала в их смерти. И дело было вовсе не в моей кровожадности или чем-то похожем.

Лапка как назло меня игнорировал и предпочел спать под кроватью, а не на подушке рядом. Так что когда сон окончательно сморил меня, время уже близилось к рассвету.

Впрочем, немного усталой бледности мне было к лицу.

Сегодня я решила не возвращаться на работу, связалась с секретарем по диалеру и передала указания. Замечательный прибор, не представляю, что бы я без него делала. Гоняла туда-сюда курьеров с записками? Или была бы вынуждена все равно навестить школу?..

А так всего один звонок — и я свободна. Теперь оставалось найти наряд, который подошел бы для церемонии прощания с умершим. Прийти в храм Небесной девы я, конечно, могла в любом платье или даже штанах, но на похороны в Фрейзелии принято надевать одежды определенного цвета — белого, а волосы повязывать синим платком.

Теперь бледный цвет моего лица отлично сочетался с матовой тканью платья, не идеально белого, скорее молочного цвета. Синяя лента в волосах заменила платок. Я немного покосилась на себя в зеркало и кивнула, одобряя образ. Последний раз носила нечто подобное, когда покидала разрушенный север в поисках лучшей жизни. Правда, поверх некогда белого платья тогда я натянула коричневую шерстяную кофту, холодно все же, ранняя весна, а синего платка в тех краях было и не сыскать.

Но сейчас все несколько иначе.

— Отправляемся, ваша светлость? — с поклоном встретил меня в холле Октаф. Я уже была готова к поездке, так что кивнула ему и не удержалась от подколки:

— А вы работаете без выходных, судя по всему. Разве стражи не должны меняться?

— Вы правы, должны, — согласился он и чуть более низким шепотом продолжил. — Но сейчас чрезвычайная ситуация, а за такие задания и платят больше. Очень хочу заработать!

— Это основная причина? — теперь я спрашивала серьезно. И получила такой же серьезный ответ:

— Нет, ваша светлость. Просто смиритесь, что еще на четыре дня мы с вами неразлучны.

— Как скажете, Октаф, как скажете, — пробормотала я и вышла из дома, закончив разговор.

Мои мысли крутились вокруг будущей встречи с семьей погибшего и пропавшего водителей. Хотя насчет второго я сомневалась, в личном деле того водителя не было указано ни жены, ни детей. Я готовилась к тому, что придется выражать соболезнования, возможно, столкнуться с гневом. Ведь это мой муж стал косвенной причиной чужой смерти. Он не виноват, но люди могли думать разное. Иногда просто нужно кого-то обвинить.

Например, меня тоже можно обвинить в смерти стража, который прикоснулся к розам. Он вдохнул то, что предназначалось мне, и умер из-за меня, получалось так.

— Я могу чем-то помочь семье вчерашней жертвы? — спросила я, когда Октаф уже взялся за рычаги и направил зелфор прочь от дома.

— Можете, если хотите, ваша светлость, но им уже назначено денежное содержание и высказаны соболезнования. Похороны — сегодняшний вечер. Жаль, я не могу отлучиться…

— Отлучитесь, я не возражаю, — предложила я. — Все равно никуда из дома не собираюсь выходить.

— Очень заманчиво, но воздержусь, — качнул головой Октаф. — Как показал вчерашний случай, опасность может подстерегать и в вашем доме.

Я не стала его переубеждать, сил не было, тем более мы все больше углублялись в мануфактурный район Солетты, а здесь было на что посмотреть. Сначала менялся запах, и я почувствовала легкий привкус реактивов на языке, потом дома становились все более многолюдными — не весь дом, а каждый этаж занимала семья, иногда и две. Дороги стали шире и оживленнее, по центру неслись зелфоры и вервоеры, по бокам тянули повозки лошади, а между транспортом то и дело мелькали человеческие фигурки — пересекать дорогу все-таки надо было. Иногда слышался скрип тормозов и быстрая эмоциональная речь.