Именно поэтому спонтанное явление идеи в наше сознание – мощный стимулятор желания осуществить эту идею и поделиться ею со своими сородичами. А поделиться можно только либо непосредственно демонстрируя, как ее можно осуществить, либо посредством речи, а лучше, используя и то и другое. Представим себя – хотя бы на мгновение – на месте одного из членов человекоподобного сообщества, кому впервые пришла в голову, положим, идея копья (или лука). Сразу же видится такое преимущество коллективной охоты на зверя как безопасность. Потому что нет необходимости близко – на опасное для жизни расстояние – подходить к разъяренному зверю с камнем в руке. А можно это сделать с некоторого отдаленного расстояния и притом с большей эффективностью, которая достигается заостренностью наконечника копья. Так неужели нам не захочется поделиться этой идеей со своими близкими и осуществить ее замысел? Да к тому же ни в коем случае не надо сбрасывать со счетов такой незабываемый фактор иррационально-спонтанного явления идеи в наше сознание, как удивление-удовольствие: удивление от внезапности явления смысла идеи, – что было замечено уже Платоном – и удовольствия от понимания внове явленного смысла, о чем (об удовольствии) в буквальном смысле «прожужжала уши» Античность, начиная с Платона и Аристотеля и, кончая Плотином.
Так что как от брошенного в воду камня расходятся во все стороны колебания ее поверхности, так и от «брошенной» в соци-ум идеи осуществляется получение новизны и распространение ее в ареале всего соци-ума. Точно также когда-то и кем-то открытые или созданные идеи бытия, истины, бессознательного, искусства, справедливости, государственности, нравственности, письменности и т. д. быстро распространялись по тем соци-умам, между которыми возможна была коммуникация. А всякая коммуникация посредством речи и других средств сообщения приводила к консолидации соци-ума, по крайней мере, на первых этапах жизни человеческого сообщества. (Это только с перенаселением в отдельных местах-городах сначала началось их обособление, а затем уже и экспансия на другие территории).
И если пойти дальше в нашей аналогии брошенного в пруд камня с «брошенной» в соци-ум идеей, и в то же время предположить, что мы бросаем не один камень, а несколько камней, – и притом в разных местах, – создающих уже не концентрические круги, а интерференцию волн от разных источников, то не создают ли «брошенные» в соци-ум идеи своеобразную «интерференцию» волн от различных идей. И на эту аналогию наталкивает нас тот общеизвестный факт, что открытие какого-либо явления (например, рентгеновских лучей, атомного строения материи или наследуемости свойств живых существ) приводит к бурному развитию знания не только в данной области, но и в смежных областях. И не причастна ли эта «интерференция» к процессу самоорганизации соци-умной «материи»? (Стихийная самоорганизация социальной «материи» – то есть
Так что совсем не исключено, что возникновение у человека способности генерировать идеи есть одна из причин, – если не самая главная! – образования социальной организации общества из ранее разрозненных сообществ человекоподобных существ. По крайней мере, социализация общества и «прилив» новизны в его недра шли рука об руку друг с другом. Тем более что преимущества от претворения новизны (идей) в социальную жизнь давали возможность – особенно на первых порах – более обеспеченного материального существования, а, следовательно, количественного и пространственного расширения данного социального образования.
И если, согласно Хайдеггеру, человек есть «пастух бытия», то его «пастушество» не столько в том, чтобы быть «стражем» при бытии, сколько в том, чтобы исполнять функцию родовспоможения у бытия соци-ума. «Стражничество» его лишь в том, чтобы вовремя заметить уже созревшую в соци-уме