Бывшая

Молчу. Ему-то какое дело до того, с кем и как я живу? Я к детям хорошо, он тоже нормально. Хотел от меня избавиться — получилось, я не лезу к нему. Всё же прекрасно!? Сыплю ему сахар в чашку — одну, две, три ложки, а он меня не останавливает. Злость распирает изнутри. Пусть «лядь» свою фирмовую расспрашивает, где и с кем она живёт.

— Решили сделать паузу в отношениях, — говорю язвительнее, чем следует человеку, для которого безразличен собеседник напротив.

Ещё более ядовито отвечает бывший муж:

— И как же не стыдно с моим братом таскаться?

— Дверь там, можешь просто захлопнуть! — колюче.

Мешаю ложкой чай, да так истерично, что кухня наполняется звоном.

— Так было у вас или нет?

— Было, конечно. И ещё будет.

Звон становится невыносимым, и он отбирает у меня ложку, кладет возле чашки. Если пялиться в стенку над его головой, то убить хочется меньше.

В кухню прибегает Машка.

— Мама, а можно мне молока?

Налепляю на лицо улыбку. Трясущимися от злости руками наливаю дочке напиток, даю печеньку, и она покидает кухню.

— Отличный у тебя чай, сладенький такой, — ухмыляется бывший, не вижу, но чувствую. — Варвара, извини меня за лифт.

— Ой, господи, да мне наплевать.

Хохочу, как изображала в последнем спектакле, игриво так, с задоринкой. Актриса я в конце концов или где?

Но на самом деле мне так больно, меня рвёт изнутри. Я не понимаю, зачем он тут сидит. На хрена он вообще прип?рся?

— Это было безнравственно.

— Я тебе не священник. Исповедоваться — дальше по улице. Ещё чаю?

Не дождавшись, наливаю так много заварки в его чашку, что коричневая жидкость течет по столу, капая на его дизайнерские брюки.

И когда я только стала такой агрессивно-активной? Исполнительная терпила умерла в лифте. Наверное, у каждого есть предел и мой наконец-то настал. Впервые встречаюсь с ним глазами. Сидит, терпит. Больно, наверное, чай-то горячий.

— Ничего. «Твоя» постирает, — ухмыльнувшись, ставлю с грохотом чайник на стол.

Его синие глаза прожигают меня насквозь. Это странное ощущение, когда ты понимаешь, что они невероятно красивые, а с другой стороны, смотреть в них невыносимо. Он усмехается мне в ответ:

— А давай я с твоей сестрой замучу, а, Варь!?

— Вперед и с флагом!

Бывший тяжело выдыхает и, царапая пол ножками стула, отодвигается от стола. Встает и стремительно уходит, покидая мою съемную квартиру.

— Мама, ты чего плачешь? — Прибегает Машка на кухню, ставит на стол пустой стакан из-под молока, всматриваясь в мое лицо.

И вправду? Чего это я на самом деле? Не заметила даже.

— А папа где?

— Ушёл. С работы позвонили, — придумываю на ходу, отворачиваясь к окну и быстро вытирая влажные щёки.

Всё будет хорошо. Забудется. Думала я, даже не подозревая, что ждёт меня впереди.

Глава 25

Варя

— Варвара, давай просто заключим перемирие. Мы родители двух замечательных девочек, наша задача воспитать и вырастить их. Воюя, ничего хорошего не добьемся.

С кем он разговаривает вообще? Как будто я против. То, что мне неприятно его общество, не означает, что я веду с ним какой-то там незримый бой. И чего он ко мне прицепился? Сижу, никого не трогаю. Сегодня солнечно, птички поют, сходил бы на свидание со своей «лядью», ей витамин Д не помешает.

Я, бывший и наши дети — в парке. Мы с Заболоцким сидим в уличном кафе, причём за разными столиками. Машка гоняет на тяжёлом двухколёсном железном самокате, Дашка — на маленьком, с тремя кол?сиками и яркими рисунками. Быстро ездить у неё не получается, хотя она очень старается догнать сестру, так они и кружат между клумб.

— Я ни с кем не воюю, я гуляю с детьми.

Вздохнув, усаживаюсь поудобнее и, скрестив руки на груди, смотрю в сторону веселящихся детей.

— Поэтому ты три раза отсаживалась от меня? На нас официанты уже как на идиотов смотрят, запутались на какой стол кофе нести.

— Я соблюдаю дистанцию, мало ли какой хренью ты заразился в лифте.

— У меня справка есть, — Привстает бывший и с грохотом припечатывает на мой деревянный стол из бруса бумажку с печатями. — Я девчонок в бассейн записал, хочу плавать научить, заодно проверился.

Кошусь одним глазом. При этом руки на груди всё так же сцеплены.

— Почему у меня не спросил?

Макар вздыхает.

— Варвара, как ты относишься к тому, чтобы наши дети ходили в бассейн, занимались там с тренером, получали заряд бодрости и здоровья, а заодно и ровные спины? Развивали дыхательную систему?

— Положительно.

— Ну слава богу, а я уж подумал, не разрешишь.

Макар делает большой глоток кофе. Кидаю быстрый взгляд на статную фигуру, сильные руки, мужественный, волевой подбородок и отворачиваюсь. Больше всего я себя презираю за то, что, несмотря на отвращение, нахожу его привлекательным мужчиной. Это мозолит глаза, раздражая, словно красная тряпка.

— Вообще, знаешь, — отвечаю, как будто спохватившись, — надо подумать. Бассейн — это частые простудные заболевания, уши опять же может начать нарывать.

Макар закатывает глаза, не вижу, но уверена. Я смотрю на официанта, облизываясь на принесенный им огромный клубничный молочный коктейль. Эта двухметровая сволочь помнит, какой именно я люблю.