Бывшая

Внутри закипает злость. Делаю три шага и жму на кнопку сам. Усмехнувшись, она ждёт кабину, разглядывая при этом мою женщину. Пипец какой-то. Она просто наслаждается тем, что Варя выглядит разбитой. Ну хотя бы молчит, стоит ей открыть рот, и я точно не выдержу.

Из-за неё моя женщина плачет. Из-за неё я, кажется, этой женщины только что лишился. Лифт открывается. Люба делает мне глазки, обернувшись, а затем идёт внутрь кабины. И мои нервы не выдерживают.

Хватаю её за шкирку, вцепившись в ворот какой-то дизайнерской шмотки, и с силой возвращаю в коридор.

— Говори, что сама сюда притащилась!

— Прекрати, Макар, — заступается Варя. — Она же женщина.

— Я не собираюсь ничего ей делать, пусть скажет и всё!

— Я просто хочу домой. — Отворачивается Варя.

— Что-то ты мне перестаешь нравиться, Заболоцкий. — Выдергивает Люба из моих рук ткань своей кофты. — Хамло деревенское!

Двери лифта вновь разъезжаются. Она заходит внутрь. И исчезает с моих глаз. Наконец–то.

Варя сразу же жмёт кнопку, чтобы вызвать лифт по новой и отворачивается, не желая видеть меня.

— Варя, ты нужна мне.

Делаю попытку приблизиться.

— Я просто уйду, Макар, и всё. Пожалуйста, давай закончим на этом, я просто не могу, понимаешь. Больше не могу.

Надо что-то сделать. Исправить ситуацию. Понимаю, выглядит это ужасно. Но я не изменял. Нам хорошо вместе.

— Прости, Варь, что не решил наш вопрос как-то иначе, что привязать пытался детьми, что в суд потащил. За таблетки прости. Мне не стоило тебя в клетку сажать, вижу что театр — это твоё, но я так боялся тебя потерять! Я должен был найти компромисс, а не менять таблетки, — выдаю как на духу то, что давно мучило меня.

Лифт со звоном открывается. Варя не реагирует на моё признание.

— Даша, Маша, пойдёмте.

— А куда мы поедем? — зевает младшая.

— Ко мне. — Гладит Варя Дашку по голове, с трудом раздвигая губы в улыбке.

— Ну неет, я не хочу.

— И я не хочу, — вторит Машка, — мне нравится, когда мама у нас дома. Когда мы все вместе дома. Все вчетвером.

Варвара сжимает губы, запрокидывая лицо, чтобы не расплакаться при детях.

— Мне тоже нравится, когда мы все вместе, — добавляю я, но меня никто не слышит, потому что двери лифта, закрываясь, отрезают меня от них.

Глава 38

Макар

— Выражаясь литературным языком, ты снова испражнился фекалиями на ваши с Варей отношения. И всё между вами кончено. Чего и следовало ожидать. Всё портить — это прям твоё, Макарий, — улыбается мой старший брат, посыпая кровоточащую рану на моём сердце горсткой морской йодированной соли.

Родственничек, «обожаю» его. Всегда поддержит, блин, в трудную минуту.

— Ты не понимаешь! — Поднимаю ногу и наношу удар слева, затем бью правой и левой по очереди. Роман прикрывается бокс?рскими лапами. Дальше я работаю руками, снова и снова рассекаю воздух, пока по спине ручьём не начинает течь пот. — Эта женщина, Роман, эта Люба — она как пикирующий злыдень — это такое сине-зеленое создание, выглядит, как смесь змеи и очень красивой бабочки. И когда она, то есть Люба, не летает, украшенная огромными шипами на крыльях, она сворачивается в милый серебристый кокон, выжидая. Питается она человеческим мозгом, словом, крайне недружелюбная и прилипчивая тварь.

Продолжаю срывать зло, боксируя. Роман смеётся. Весело ему. А я поправляю липучки на боксёрских перчатках и провожу ещё одну серию грозных ударов. Утомившись, присаживаюсь на корточки.

— Её, этой женщины, вообще не должно было быть в вашей с Варей жизни. Моя невестка — мой близкий друг, а ты снова довел её до грустно-печального состояния. Фу на тебя, Макарий.

— Ты её видел? — с надеждой поднимаю голову, ловя взгляд брата.

— Нет.

Разминаю шею. Внутри снова это странное ощущение — как будто живой, здоровый, но чего-то не хватает.

— Где ты был такой умный, когда я поп?рся в суд отбирать у неё детей? — Снимаю и отбрасываю боксёрские перчатки в сторону.

— Учился в Сорбонне.

— Ну да, ты же у нас мозг семьи! — Выпиваю немного воды, лью себе на голову, освежаясь.

— Я бы сказал, интеллектуальный центр семьи, — поправляет меня брат.

Подхожу к кросстренеру, а Роман забирается на беговую дорожку.

— На самом деле, Макарий, ты выглядишь хреново. Сразу видно — страдаешь. Не всё равно тебе. Да?

— Отвали и работой над икрами, они у тебя, как у девчонки, — зло бубню, дергая рычаги и ручки тренаж?ра.

Роман, нахмурившись, рассматривает свои ноги.

— Нормальные икры у меня.

— Она в башке моей засела. — Стучу себе по голове. — Как будто поселилась там. Эти две недели вместе… Они были охренительно классными. Даже лучше, чем в начале отношений. А ещё, когда она с девочками — это как-то очень правильно, мне нравится на них смотреть.