Бывшая для мажора. Она не уйдет (СИ)

Она сказала, что этот маленький мальчик - мой единокровный брат? Я ни на секунду не поверил ее словам, сердце знало точно - он мой. Но может быть, она все-таки сказала правду, и мне не было никакого смысла, как последнему лоху, дежурить под окнами моей школьной подружки, которая вышла замуж за другого?

Я говорил самому себе, что мне нужно уехать, сбежать. Перевестись в миланский филиал нашей академии, и забыть их, и мать, и ребенка.

Но я знал, что будет, если я уеду. Знал, какими будут следующие четыре года моей жизни. Понимал, что так и продолжу искать ее в лице каждой девушки. Буду вспоминать наше недолгое счастливое время в одиннадцатом классе. Вспоминать ту, с которой я был счастлив… просто быть.

Оказалось, такое возможно только с ней. Смотреть телек, валяясь на кровать, болтать ни о чем, чувствуя, как время уносится в никуда, не пытаясь замедлить его ход - и просто быть счастливым.

И я знал, что уже не смогу забыть ощущение маленькой теплой белокурой головки малыша под моей ладонью… Тот день, когда я увидел его, погладил по макушке, взглянул в глаза, как две капли похожие на мои.

У пары моих приятелей тоже уже были дети - один из них, Даня Ковалев, вернувшись после учебы из-за границы, женился на какой-то простушке только потому, что она залетела. На второго, Вадима Рокотова, давили родственники, требовали наследника, и он взял в жены молодую образованную девушку из богатой семьи - как говорится, деньги к деньгам. И тот, и другой завидовали нам, своим холостым друзьям.

И я тоже завидовал. Завидовал парням, которые могли наслаждаться обществом телок, которые радовались, что водят крутые тачки, и сорили деньгами родителей. Тем, которые могли жить своей необремененной проблемами жизнью. Завидовал этим жалким типам, которые не знали, не могли знать, что в этом мире представляет реальную ценность.

Я видел, как любимая девушка улыбается моему ребенку, как целует его, играет с ним, и не мог описать своих чувств.

Она лишила меня всего, что было мне дорого. Эгоистично забрала у меня все, что представляло для меня ценность. Эту жизнь. Мою жизнь.

И продолжала лгать, что это не так.

***

- Ты не сможешь доказать, что он от тебя! - громко, с мелодраматичным надрывом прокричала Ларина. - Не сможешь! И до тех пор ты ему никто!

Мне было трудно остановиться… и не придушить эту… не могу произнести кого! Она сама хоть себя слышала? Не смогу доказать, что ребенок от меня? Черт, да мне и не нужно ничего доказывать, своими воплями она выдала себя с потрохами.

Пока я стоял, молча офигевая с этого беспредела, Ника добежала до белой машины такси, села в нее, срывающимся голосом назвала водителю свой адрес. И тут же откинулась на сидении, словно вот-вот собираясь упасть в обморок. Королева драмы, блин.

От злости закружилась голова. Я отправился за своим «Феррари», припаркованным недалеко от ворот института. Пришел в себя, только сев за руль автомобиля и поняв, что не знаю, куда мне ехать дальше.

Поняв, что повел себя сегодня, как последний дебил.

Черт… Я же собирался спокойно поговорить с Никой, подойти к вопросу деликатно, издалека, и только после этого мирно попросить ее познакомить меня с сыном. А вместо этого вывалил на нее все свои чувства разом - просто не сдержался.

Да и как я мог сдержаться? Меня пробирала дрожь от одного ее вида.

Хотел бы навсегда ее забыть … но никак не могу порвать цепь, приковавшую мое сердце к ее сердцу. Сердцу любящей матери моего малыша. Стремлюсь к ней, незабываемой, единственной… но не могу даже думать об одной из отцовских любовниц. Об этой манипуляторше, вертевшей сразу тремя мужчинами, обманывавшей сразу троих - меня, отца и этого барана Альдо.

Не зря говорят, что плохие девушки — это яд. Если мне было суждено родиться однолюбом, почему я не влюбился в какую-нибудь милую тихоню? Хорошую девочку, честную, открытую? Какую-нибудь скромную простушку, которая бы терпеливо сносила все мои закидоны?

Но в глубине души я прекрасно понимал, что по-настоящему мог полюбить только такую, как Ларина. Начиная разговор, я собирался убедить ее, что не забыл того, что между нами было. Сказать, что люблю ее - и что никто и никогда не полюбит ее так, как я.

А вместо этого…

Все-таки я должен был попробовать еще раз спокойно с ней поговорить. Может быть, не сегодня - наверное, мне лучше дать ей время отойти, успокоиться. Мне и самому стоило бы успокоиться - как будто это было возможно. С тех пор, как я услышал о том аборте, а потом узнал о ребенке, я словно чокнулся.

Я как полудохлая муха, попавшая в электрическую ловушку - едва шевелю лапками, поджариваюсь на медленном огне, но не могу сбежать.

Припарковав тачку в знакомом переулке недалеко от дома ее муженька, привычно задумался о жизни. Об украденной у меня жизни. Той, которая должна была быть моей, но по ее вине была отнята у меня.