Бывшие. Я тебя верну!

Мальчик. Ваня. Он не виноват, конечно. И Рома не виноват, что это женщина не объяснилась. Возможно, сейчас не было бы этой ситуации. Муж не изменил бы мне, потому что не был бы моим. Вероятно, на ней женат был бы. Демьянов ответственный, старший брат, мужчина. Он бы не оставил ту, что носит его ребенка.

– Ром, а если бы она явилась до нашей свадьбы с этим реб… твоим сыном, – выдавила я. – Ты бы женился на ней? Не на мне?

Его руки на моей талии сжались, сталью налились, вздохнуть сложно. Я не знала, зачем мне это. Зачем препарирую свою душу? Но мне нужно было услышать, что любил меня. Что выбрал бы меня!

– Наташа… – тяжело проговорил. Ему тоже больно это представлять. – Я не знаю, как сложилось бы, если бы узнал о беременности, но я точно уверен, что ни мгновения не жалел, что подал тебе ту вилку. Я не могу изменить прошлого, но я хочу искупить вину. Ты моя женщина. Без тебя мне ничего не нужно.

– А ты мой мужчина. Я люблю тебя, Рома, но я не смогу делить тебя с другой женщиной. А она будет. Его мать всегда будет, – коснулась его щеки, погладила кончиками пальцев. – Ты был моим мужчиной.

– Я докажу, что никаких других в моей жизни нет и не будет. Я огорожу вас с Евой от всего, клянусь.

– Будет. Мы оба это знаем, – я убрала его руки. – Отпусти меня, Рома. Просто отпусти.

Я говорила совсем не об объятиях. Это жестоко по отношению к нам обоим, но это то, что на душе было.

– Княжна моя…

Единственное, что расслышала, когда уходила из суда. Позже узнала от адвокатов, что решение отложено на три месяца. Три месяца официально я принадлежала ему. Их нужно пережить достойно. Потом. Завтра. А сейчас бежать и прятаться. Мне нужна передышка. Не могу быть сильной, когда умереть хочется…

Глава 26

Роман

Какой же я идиот! Беги за ней! Скажи, что только она нужна. Что выбрал бы ее! Что всегда выбирал ее! В память полгода вранья всплыли. Я делал это ради нее, Наташки! Чтобы своим грехом душу нежную не травить. Чтобы счастье удержать.

Жопу свою прикрывал… Да, внутренний голос как всегда прав. Не без этого. Думал о себе. Не знаю, как так вышло: хотел для нас, а выходило, что для себя. Эгоист. Я конченный эгоист. На тридцать шестом году жизни дошло с убийственной четкостью.

– А-аа! – взвыл на весь коридор. Я понял. Все осознал! Другая женщина мне не нужна. Я не упоротый кобель, который с хуем на перевес ищет дырку, чтоб воткнуть! Я усвоил урок! И про Ваню тоже. Никто не обязан любить и принимать его, только потому что мне так хочется. Это моя ответственность. Больше ничья.

Я стоял на месте, из последних сил держался, чтобы дать Княжне своей выдохнуть. Если мне тяжело. Какая боль ее терзала – представить страшно. Из-за меня. Моя вина. Мог бы забрать ее страдания, сделал бы, не задумываясь. Но нам не дано время вспять поворачивать. Это банально, но знать бы последствия своих решений, трижды подумал бы, но… Мое предательство (буду именовать эту совокупность лжи именно так) – это огромная жизненная оплеуха. Она многому научила и еще научит. Многое отняла. Но мы поборемся! Я отпущу Наташку сегодня, чтобы вернуть завтра. Амбициозно, согласен, но меньшего мне недостаточно!

– Что там? – спросил, вернувшись в зал заседаний. Судьи не было уже, а адвокаты переговаривались вполне мирно.

– Рассмотрят повторно через три месяца.

– Хоть что-то, – проговорил тихо, а громче добавил: – сегодня в два в офисе жду. Есть вопросы, которые обговорить нужно, – и Славину кивнул: – Лех, пойдем, покурим.

– Бить не будешь? – и нарочито поправил оправу модных очков.

– Нет, но за голубей не ручаюсь, – сухо ответил.

Мы вышли во внутренний двор, стали под козырек. Я достал сигареты. Славин айкос.

– Я люблю ее, – сказал тихо, между затяжками. – Развод не дам. Тянуть буду до китайской, блядь, пасхи.

– Зачем мне говоришь?

– Не знаю, – хмыкнул горько. – Может, сочувствие вызвать хочу?

– Да я сочувствую. – Славин был серьезен. – Но и Наталью понимаю. Обижена. Ты тоже… – покачал головой. – Чем только думал? Такое шило в мешке не утаить…

– Ты жене изменял когда-нибудь? – сам не знаю, зачем спросил. Лучшие друзья у меня не женаты. Раздор с братом глубоким порезом заныл внутри, но я заглушил эту боль. Не до этого сейчас. С товарищами по футболу не обсудить, они все безгрешные, а я в дерьме. За два месяца ни на одну игру не сходил, хотя звали. Жены, видимо, не подумали запретить общаться с аморальным мной. Про бесчисленных знакомых из тусовки молчу – там как раз сейчас свой. Там верность – дурной тон.

– Я адвокат, Рома, и на такие вопросы не отвечаю.

Я криво улыбнулся. Ну да, забыл. Думал с человеком говорю, ан-нет.

– Но скажу тебе так, из частной практики: ошибаются все. А вот признают ошибки единицы… Бывай, – и руку протянул. – И знаешь, удачи.

Я приехал в офис к обеду. Настроение паршивое. С Артемом не пересекались все праздники. От греха подальше с утра через секретаря передал приказ лично контролировать съемки нового проекта «На вылет». Пусть тусуется на канале. Пока я не готов к конструктиву. Думаю, он тоже.