Бывшие в падении

Но в то же время она заставила его чувствовать, и это уже было удивительно. Стремление защищать. И он это делал. После вечера спонсоров он пришел в кабинет к Беспалову и объявил, что если тот продолжит в том же духе и Дияра пострадает, то балета у театра не будет. Как и хореографа. Это не было пустой угрозой. Кифер знал, что, уйди он сейчас, дирекция наймет другого, не шибко принципиального хореографа, который попросту закончит начатое им, Полем. И скорее всего, разразится скандал по поводу двух похожих спектаклей с обвинениями в плагиате и так далее, но, опять же, самоуверенный француз, и без того не снежно-белый в своих карьерных достижениях, мало пострадает. Черный пиар – тоже пиар. И его балет будет лучше. Потому что никто не станцует так, как Дияра Огнева, а партия писалась под нее. Кифер всегда знал, кто вытянет, а кто – нет. Лебковская бы не смогла. И никто бы не смог.

Только она. Та самая девочка, что убивала себя в его собственной квартире, неостановимо. И он не знал, как на это повлиять, кроме как словами «если ты не прекратишь, я тебя оставлю». Грязная, мерзкая манипуляция, от одного привкуса которой на языке становилось гадко и что-то внутри резало, как осколками.

Беспалов ответил на слова Кифера:

– Что ж, хорошо. Но подумай сам, Кифер, что будет в этом театре с девицей, в которую ты пихал свой французский член, после того как ты ее тут оставишь.

Он целый день думал об этом, испытывая ужасную боль в висках. Казалось, куда бы он ни пришел, к чему бы ни прикоснулся, все менялось невосстановимо. Что-то ломалось и рушилось. Без него карьерный взлет Дияры был бы невозможен. Шадрин бы медленно тянул ее вверх, останавливая на каждой ступеньке из числа тех, что положено пройти, пока не займешь почетное место. В России вообще не любят неординарность. В нее попросту не верят и ломают под шаблон. Кифер считал это святотатством и с особым удовольствием рушил все условности. Но это правда: он уйдет, оставив всех в смятении, в раздражении и чуточку в восхищении, а она? Что будет с Диярой? Вероятнее всего, ей нужно будет подыскать место. К счастью, Поль знал, кто должен присутствовать на премьере, чтобы заметить Дияру Огневу и захотеть в свою труппу. Это легко устроить, особенно если потом должником останется Кифер. Да, так он и сделает.

Так Поль подумал буквально за день до спонсорского показа, после которого Шадрин поговорил с Диярой и все окончательно полетело к черту.

***

Щуплое тело бывшего танцовщика, который успел неплохо себя запустить, ударилось о стену с глухим, омерзительным звуком. Слишком гладкие блестящие губы, напоминающие вареники, оказались прямо перед глазами Поля Кифера, вызывая отчего-то острое желание оторвать их на хрен.

– Что на самом деле ты ей сказал, ничтожество? – прошипел Кифер в лицо Шадрину.

Тот несколько раз хрипло вдохнул, давя испуг во взгляде, но затем сумасбродство победило:

– Правду. Что, как только ты уедешь, никто не захочет работать с подстилкой хореографа, – сказал – и обреченно глянул на своего визави.

Никто бы не заподозрил в Поле Кифере человека сдержанного и уравновешенного. То, что тот слетает с катушек по щелчку пальцев, было очевидно.

– О ней печешься или о своем ненаглядном балете?

Пусть бы лучше он думал, что о балете. Тогда поводов ненавидеть Дияру у Шадрина было бы куда меньше. Ни к чему было кому-то знать, что Огнева стала его ахиллесовой пятой.

Эти двое с Беспаловым были заодно. Но если у директора обнаружился мозг, не позволивший сказать такое маленькой, больной и перепуганной девочке, то Шадрину гордиться было нечем. Или он настолько желал Полю провала, что готов был деморализовать нестабильную ведущую партию. Ради бога, соглашаясь взять Огневу в солистки, Кифер вовсе не собирался защищать ее от каждого постороннего чиха! И что из этого вышло? Он прислушивался к ее дыханию в ночи, проверяя, все ли с ней в порядке. А этот ублюдок…

– Еще раз откроешь при ней свой поганый рот – и ты пожалеешь. Ей не так давно исполнилось восемнадцать. Еще одна попытка на нее надавить – и некоторые люди могут заинтересоваться, как так вышло, что о болезни несовершеннолетней балерины театр начал заботиться без ведома ее родителей или опекунов. Твоему кукловоду Беспалову будет… нескучно.

Нужно было на этом остановиться, но Поль не удержался и с силой приложил Шадрина затылком о стену напоследок на глазах у спешащих их разнимать мужчин. Выбери ублюдок для своего маленького увлечения спиртным чуть более приличное место, и Поля бы уже давно выставили вон секьюрити. Но нет – повезло. Как и в том, что Шадрин оказался там, где, как знал весь театр, тот привык коротать свои жалкие вечера.

– Мужики, что у вас происходит?

Кифер знал, что стоит ему открыть рот и явить свой акцент, как разнимающие обязательно встанут на сторону Шадрина. Даже не потому, что тот вроде как пострадавший. А значит, разговор закончен.

– Ничего, – буркнул Поль.