<C0EAE1E0F0334E2E706466>

обстоятельствах. Koi^,.^ia Байрам-хап обнаружил, что дорога, на которую вступил, для него закрыта, то погрузился в долгие размышления. Ибо начать войну означало действовать обратно своим неоднократным заявлениям. ХотяВалиббк[Зууккдр] ишеййГадаи, основные зачинщики бунта, высказывались именно за такое поведение и считали, что ему следует как можно скорее выступить и осуществить задуманное до того, как начнутся основные военные д<е:й<г'^вия, вес’ же он из почтения к добродетельности не решился вступить в войну. Нет деле его удержал от этих поступков дур баш 2, исходящий от усиливающейся с каждым днем удачи Его Величества Шахиншаха. Его заносчивый ум не хотел признавать, что Индией можно управлять и без него. В результате наилучшим вариантом казались враждебные деяния под прикрытием дружелюбия, дабы в летописи его жизни не бышт начертаны слова вечного позора. Он не видел мироукрашающей, истинной красоты! Его Величества и не имел понятия о ссдцеспювании придворных хранителей, украшающих просторы Индии. По этой причине и не стал сбрасывать покровы со своих действий. По лицам людей видел, что они собираются уехаж}, и потохцу решил дать им разрешение отбыть на какое-то время. И задумал устроить хитроумную ловушку. Порой у него возникала мысль, что, коли уж отправил Бахадур-хана завоевывать Мальву, а тот еще не дошел до места, он мог бы пойти со своими сторонниками и присоединиться к тому, завоевать эту область, и там-то он отдохнет, и у него появится время обдумать собственные планы. Иногда же подумывал о том, чтобы покинуть Агру и присоединиться к Али Кули-хану, направившись через Самбал в земли афганцев, и набрать там людей. А еще говорил об отшельничестве и о том, что его преследует желание оставить мир и уединиться, дабы провести остаток дней в святых местах. Теперь, когда Его Величество решил заняться делами управления государства, разве может подвернуться ему лучшая возможность ocyщecтви':уэ давнюю мечту и испросить дозволения покинуть Двор? Так, возможно, осуществились бы все его желания. Наконец, определясь с собспзен-ными намерениями, он вернул назад Бахадур-хана, о'^правивш<етгос'я в Мальву, и дозволил ему поехать поцеловать порог возвышенного Двора. Разрешая отбыть [своим] людям, рассуждал следующим образом: если они верны ему и придерживаются его курса, то будет очень кстати иметь при царском войске сподвижников. Если же хотят от него уйти, то, дав им разрешение уехать, он приобретет доброе имя и убедит всех, что собирается удалиться от дел, his говоря уже о том, что присутствие подле него таких людей никак не поможет ему в достижении цели. Итак, после долгих разговоров и небольших усилий — ибо говоря о паломничестве (хадж), думал о недостойных действиях (хадж )³ — [Байрам] начал с того, что послал сына Искандара Афгана к Гази-хану Тануру⁴, дабы тот поехал и поднял мятеж на царских землях. А также отщ)авил сы-фетные послания в разные места, сам же направился в Алвей [А\вар], чтобы забрать семью и отправиться в Пенджаб. Если всё пойдет не так, как задумано, ему придется с,д<е^ха'^^ надлежащие приготовления к началу войны.

98

Когда Его Величеству стало известно об этом преступном замысле, он решил не карать немилостью Байрам-хаиа — ибо великий [властитель] горизонтов отличался добротой и милосердием, а послал ему фирман, преисполненный доброты и милосердия. В этом преумножающем истину наставлении, точную копию которого я видел своими глазами, были среди прочих следующие слова:

«Ты, прислушавшийся к клике — источнику тиоих бед и не подумавший, к чему всё это приведет, по их побуждению и наущению выступил и стал причиной смуты в провинциях. Ты позволил сыну Искандера и Гази-хану уехать, и теперь они устраивают беспорядки в стране. Ты также послал письмо Махди Касим-хаиу вместе с его диваном [министром] Мубараком, сообщая ещу что собираешься пpрббен в Лаахр и приказываешь ему охранять крепость или доверить это кому-нибудь еще.

Ты также отпраилл поллаииe Татар-хану Пандж

Бхий и указани в

99

все концы! начать смуту. Ты также проследовал в Алвар, намереваясь нкаркииться оттуда в Лахор. И хотя мы! не сомневаемся в ниоeй абсолютной преданности и в том, что ты! никогда по собственному почину не совершил бы подобные действия и не являлся их иинициатсе)ом, а зачинщиками этих преступлений была эта шайка [негодяев], зашедшая так далеко, всё же ты! сам заявил, что невозможно после сорока лет преданной и верной службы и после всех оказанных тебе возвышенным родом почестей и милостей поднять бутит и his испытывать стыда перед лицом Господа.