Откуда он узнал об обращении Деллы в методизм и о том, что она посещает вечерние службы в небольшой деревенской церкви по средам (по воскресеньям — нет: семья не позволяла); каким образом ему удалось завоевать доверие ее тамошнего окружения (ибо Делла, как одна из Бельфлёров, предпочитала держаться особняком, несмотря на ее искреннюю приверженность религии); как он смог преодолеть ее подозрения — этого не знал никто. Но они вдруг начали «встречаться». Все говорили, мол, они «как два голубка». Ноэль узнал, что Пим посещает методистскую церковь только по средам и что в прошлом он не был особенно усердным прихожанином, а еще — что он стал ухаживать за Деллой спустя всего неделю после того, как перестал считаться одним из кандидатов на руку дочери перчаточного магната. Он хочет жениться на ней, говорили друг другу Бельфлёры с неподдельным изумлением, серьезно!.. Сам Пим настолько недооценивал отношение к себе родни Деллы, что всегда первый протягивал руку мужчинам, встречая их в обществе, и со своей самодовольной улыбочкой принимался рассуждать о погоде и рассказывать анекдоты. (Сам он обожал их и смеялся во весь голос, впрочем, конечно, не в замогильных коридорах Первого национального банка.)
Семья была резко против и открыто заявляла об этом — но Делла никого не слушала: она продолжала выезжать с Пимом на его «моррис-булноузе», крепко завязав украшенную цветами шляпку под подбородком, в радостном волнении, будто молоденькая девушка. Многие видели парочку на ярмарке штата, или во время лодочной прогулки на закате по Серебряному озеру, или в ресторане «Нотога-хаус» за ужином при свечах. Делла призналась даже, после настойчивых расспросов, что она познакомилась с матерью Стэнтона. (Мать, конечно, невыносима, Сухо сказала Делла, она все трогала меня за руку, заискивала и задавала совершенно невозможные вопросы — сколько у нас слуг, сколько в замке комнат и правда ли, что моего отца однажды похитили, — но сам Стэнтон тоже относится к своей бедной матери с долей иронии, осознавая ее недостатки; и он совершенно на нее непохож. Они две отдельные, самодостаточные личности.)
Когда же кто-нибудь — Эльвира, ее братья Ноэль и Хайрам или даже сестра Матильда — прямо говорил ей, что молодой человек ухаживает за ней исключительно ради наследства, она отмахивалась от подобных заявлений, как от явной нелепицы.
— Просто вы не знаете Стэнтона, а я знаю.
Конечно, Стэнтону Пиму было
— Мы с Деллой любим друг друга, — просто говорил он.
— Но Бельфлёры!.. Разве он не боится их?
— Не понимаю, о чем вы, — говорил он с улыбкой. — Мы с Деллой любим друг друга. И прекрасно знаем, что делаем.
Хотя Делле было почти тридцать и она была уже вполне взрослой женщиной, ее отправили на все лето «погостить» к дальним родственникам Эльвиры в другую часть штата и запретили видеться с Пимом. Они писали друг другу, но письма, разумеется, перехватывали и вскрывали, а лаконичные и благочестивые — возможно, зашифрованные — послания с издевкой зачитывались вслух. Было отмечено, что в них часто встречаются слова «помолвка» и «поженимся». Они клялись друг другу в любви, но в исключительно пристойных, сугубо формальных выражениях. (По крайней мере, письма, признавала родня Деллы,