Carmina

Милая девочка с голубою вазой!
Ах! Отчего я чумазый!?

Если бы не был я трубочистом с грязной лестницей,

А за плечами не висела бы метла –
Я бы упал на колени перед прелестницей
И – может – скатился бы со стола,

Разбилось бы сердце из севрского фарфора

И только обломки взглянули бы из-за портьер.
Я бы похитил золото детского взора,
Но – увы – я не викинг и не кондотьер.

Милая девочка с голубою вазой!

Ах! Отчего я чумазый!?

Черный лебедь

С елки тонкой и пахучей,
  Золотой
Черный лебедь мне на намять
  Дан тобой.

Ты хотела, ты хотела,

  Чтоб, как он,
Я взмахнул крылом певучим
  В небосклон.

Больно, больно. Тяжело мне.

  Стонет мгла.
Огневая кровь струится
  Из крыла.

И не взмыть мне в лете плавном

  Через бор,
Не взглянуть горящим оком
  В синь озер.

Я с землею связан, скован

  Навсегда.
Сквозь ресницы светит в очи
  Мне звезда.

Лишь могу тебя из мрака

  – Хочешь ты? –
Перекинуть взмахом крыльев
  До звезды;

Но, когда взлетишь ты, помни,

  Не забудь:
Не могу я плыть с тобою
  В светлый путь.

Больно, больно. Тяжело мне.

  Стонет мгла.
Огневая кровь струится
  Из крыла.

Спокойный

Когда, как денди, в безукоризненном костюме,
С панамою, опущенной на бледный лоб,
Он бредет рассеянно по шумной улице,
Не обращая внимания на подведенные брови
И красные каблучки встречных дам, –
Весенний дождь золотит лица прохожих,
А он – одинокий – осенне-бледен.

Как каменное изваянье, следит за жизнью,

Слегка улыбается над смертью
И презрительно отзывается о любви и о литературе.

Иногда подносит раздушенный платок

К тонким, созданным для поцелуев, губам
И вспоминает, что они осиротели от грусти.
Небрежно откидывает восковой рукой
(Похожей на руку Шеридана)
Волосы, приглаженные тщательно и ненужно.
А толпа чутко отзывается на каждое дуновенье
Общественного ветра,
Словно воздушный шар в руках ребенка.

И только иногда

(Но этого никто не видит, ибо он одинок!)
Радостная зоря пробегает во взоре,
И он весь наполняется золотом,
Как цветок вечерним благоуханьем.

Это бывает, когда Вы,

Всегда легкая, прозрачная, немного томная,
С золотыми глазами,
Промелькнете в шумливом потоке навстречу.
Он почтительно уступает Вам путь
И еще долго следит
Ваше белое перо на модной шляпе
И узкую полоску меха на летнем платье
И улыбается, как умирающий,
Увидавший Голубую Невесту.

Пастораль