cc1923bb-192e-4f1a-af15-ff85a8edd13e.fb2

- Не скажи – возразила ему Веретенникова, так и эдак перекладывая фотографии с рунами на столе – Партия знает, что делает, раз вернули праздник, значит так надо. Да и людям нравится, причем не только молодежи. Всего-то два года как Новый год снова начали отмечать, а народ привык так, будто всегда он был. Елочки дома наряжают, подарки друг другу готовят, гостей зовут. Про детей я уж и не говорю. Хорошо же?

 

- Может, и так – согласился Житомирский, набивая трубку – Может, ты и права. Только нам с того что?

 

- Николай Петрович, есть шестой труп! – без стука в кабинет влетел запыхавшийся Толя Ликман, совсем ее молодой человек, но при этом уже достаточно опытный оперативник – Вчера его, значит… О, Павла! Привет!

 

- Здорово, Ликман – кивнула Веретенникова – Где нашли?

 

- Воробьевы горы – вытер пот со лба Анатолий – А вот чего рядом было накалякано!

 

Он положил на стол листочек, явно вырванный из блокнота.

 

- «Алатырь» - только глянув на него, констатировала Павла – Указание пути от начальной его точки к конечной. Ну вот, какая-то ясность и появилась.

 

- А рядом кто лежал? Медведь или волк? – уточнил Житомирский.

 

- Я не Анька, точно не скажу, но там был мужик метра под два ростом с вот такой бородищей – протараторил Ликман – Вряд ли он волк.

 

- Три и три – показала Веретенникова начальнику отдела растопыренные пальцы обеих рук – А под занавес еще один и один. И уверена, смысл будет в том, чтобы последнюю, седьмую руну, омыла кровь и того, и другого. Причем, скорее всего, они друг друга должны убить в бою. Ну, или просто убить. Вот что я тебе скажу, Петрович – точно мохнатые задумали кого-то из-за кромки сюда припереть.

 

- Вот только кого? – раскурил трубку начальник Отдела – Да. А Морозова где? Она же с тобой была?

 

- Так за сестренкой поехала – ответил Толя – Вы же сами ее отпустили. Ну, чтобы она малую в Дом Союзов отвезла. Забыли?

 

- Забыл – подтвердил Житомирский окутываясь табачным дымом.

 

- А что сестра Морозовой забыла в Доме Союзов? – заинтересовалась Павла – Нет, молодым везде у нас дорога, конечно, но не настолько же?

 

- Праздник она там будет встречать – пояснил Ликман – Песни, хороводы, елка высоченная. Даже вроде как подарки им какие-то положены.

 

- У Аньки с Катькой отец в Испании два месяца назад погиб – вздохнул Николай Петрович – Он подрывником под началом Мансурова служил. Отчаянный был мужик, я его лично знал. Вот младшенькой от Моссовета пригласительный билет через меня и передали.

 

- А еще там этот будет… Как его – Ликман пошарил по карманам и достал сложенную газету «Известия» и развернул ее – Где же я тут читал… Вот! Дед Мороз там будет. Но не тот, как раньше, при царской власти, который религиозный дурман, а наш, советский. Его сам товарищ Гаркави станет изображать, между прочим! И сегодня, и завтра. Просто сегодня для совсем малых детей праздник, а завтра для тех, кто постарше, особо отличившихся в учебе и военной подготовке.

 

- Дед Мороз, говоришь? – Павла вскочила с кресла и снова приблизилась к карте – Дом Союзов, значит? Николай Петрович, это же пересечение Охотного ряда и Дмитровки. Ты понимаешь? Охотный ряд!

 

Молчал Житомирский, только трубкой попыхивал.

 

- Чумное кладбище! – топнула ногой Веретенникова – Да под этой улицей костей людских столько, что их гули триста лет грызут, все никак сгрызть не могут. И душ столько же там томится, злых до невозможности. Тогда же некоторых еще живыми в общую яму бросали. И если им дверь приоткрыть, дорожку подсветить, да еще и тело новое дать, то они того, кто это сделает, с радостью за хозяина примут.

 

- Дети. Много детей – тяжело, словно через силу, произнес Житомирский – Ну конечно!

 

- И дети эти доброй волей выполнят все, что им скажут – Веретенникова взяла из рук Ликмана газету и ткнула пальцем в статью – Ведь это сделает тот, кому они верят. Добрый дедушка Мороз. Вот только это будет уже не он. Это будет…

 

- Карачун – продолжил за нее начальник Отдела – Вот задачка и сошлась! Правильно. Вот откуда руны «Исток» и «Судьба». Хорошо рассчитали, собаки! Это же, по сути, возрождение. Потом-то дедов Морозов будет много по стране, только там все пойдет уже по накатанной, а тут первый праздник!

 

- А Карачун - он кто? – осторожно уточнил Ликман.

 

- Тот, кто повелевал метелями и морозами в те времена, когда Солнце тоже было богом – пояснила Павла – Невозможно злобный бородатый дед с посохом и в белой шубе, отороченной мехом. Если ему кто чем не угодил – все, пиши пропало, он в тебя своим посохом ткнет – и ты ледышка. А в свите у него, между прочим, ходили волки да медведи.

 

- А сам он, в свою очередь, служил Чернобогу – продолжил Житомирский – Так что отчасти мы верно мыслили. И последняя руна будет именно его.

 

- Ну да – согласилась с ним Веретенникова – Она вкупе с остальными жертвами откроет дорогу Карачуну, тот призовет души с чумного кладбища, чтобы те вселились в детей, обретет первую паству и первые силы. Ну, а дальше больше, Новый год-то становится народной традицией. А как он окрепнет, так начнет думать о том, чтобы… Вот же елки-палки! Во сколько там начало?