Ce n'est pas de la haine - c'est que je t'aime (СИ)

- Красавица, ты прекрасна! – прошептал Клод, падая рядом с девушкой и прижимая ее к себе. – Безумец, вчера я думал, что познал высшее наслаждение на земле… Но лишь когда ты ответила на мою страсть, я вкусил истинное счастье!.. Ты даже представить себе не можешь, дитя, как я люблю тебя. Я готов бросить все, что имею, к твоим ногам, за возможность еще раз услышать, как стон удовольствия срывается с этих манящих уст…

Запечатлев на сладких губах долгий поцелуй, архидьякон поднял на руки свое запретное хрупкое счастье и понес на второй этаж. Там он бережно уложил цыганку на кровать, заботливо подоткнув одеяло, и лег рядом, с умиротворенной улыбкой поглаживая черные пряди рассыпавшихся волос. Девушка смущенно отвернулась, не в силах понять, что же произошло: почему ее тело предало ее, почему отозвалось на этот первобытный зов спятившего от любви монаха?.. Эсмеральде было стыдно даже взглянуть на него: нельзя было отрицать, что она испытала сладкое, запретное удовольствие в объятиях человека, которого три недели назад готова была придушить собственными руками. Как такое возможно?.. Что же с ней происходит?.. Неужели она так порочна, что способна желать того, кого ненавидит? Ненавидит?..

========== XII ==========

Словно молнией пронзила внезапная мысль: ненависти нет. Последний ее приступ рассеялся тогда, в темнице, когда она согласилась на сделку, довольная тем, что обретет свободу и оставит влюбленного монаха ни с чем. Две с половиной недели его трогательной заботы, во время которых он ни разу более не покушался на девичью честь, окончательно изгнали гнев из легкого сердца, по природе не способного на мстительность. Конечно, вряд ли узница так скоро смогла бы изгладить полыхавшую в душе непримиримую вражду, если бы она знала, что в итоге все-таки вынуждена будет исполнить свою часть уговора. Однако, успокоенная мужем, цыганка и не помышляла об этом, поэтому в душе ее даже зародилась легкая жалость по отношению к несчастному, который с такой смиренной кротостью опекал ее в ожидании заветной награды.

Безотчетный страх вскоре тоже забылся: робость, порожденная неопытностью, и безумная, страстная любовь превратили священника в самого нежного и чуткого любовника, о каком только можно мечтать. Боязнь близости, одинаково свойственная всем невинным девушкам, посещала ее и во время единственного свидания с Фебом, который так настойчиво добивался плотской любви. Но если тогда природный стыд могла победить зародившаяся в юном сердце влюбленность, то здесь протест ее был сломлен настойчивой нежностью, даже силой. Так или иначе, познав прошлой ночью тайну единения с мужчиной, сегодня Эсмеральда уже не страшилась ее, хотя и грустила по утраченной невинности, с тоской думая, что могла бы подарить себя любимому человеку… И все же, воспитанница Двора Чудес, она не считала добродетель важнее жизни; ее не посещали мысли, что смерть может быть милосерднее позора. Кроме того, ласки Клода, его страсть, каждое слово и прикосновение были наполнены такой любовью и мольбой, что по-прежнему бояться его было попросту невозможно. Девушка разглядела, наконец, в суровом архидьяконе Жозасском обыкновенного мужчину, сердце которого пылает и кровоточит, изъеденное ревностью и постоянной внутренней борьбой. Дорогие подарки, которые он бросил к ее ногам, завтрак, который он приготовил для нее, чудесный домик с ожидавшей ее горячей ванной – все это не оставляло никаких сомнений, что Фролло был безнадежно влюблен. С грустью вспомнила цыганка, в какую жалкую лачугу, притон разврата и похоти привел ее красавец в офицерском мундире, от которого, к тому же, несло вином…

С внезапной ясностью вдруг осознала девушка, что их с Фебом любовь жила единственно в ее голове. На контрасте поведения этих двух таких непохожих мужчин все события вдруг сложились в одну четкую картинку. Вот почему капитан назначил свидание в убогой комнатушке; вот почему он так торопился, настойчиво требуя доказательств ее любви; вот почему не явился спасти ее, рассказать, что произошло… Словно пелена мгновенно спала с затуманенных первой любовью глаз: плясунья вдруг окончательно и без всяких иллюзий отчетливо осознала, что ее не любят и не любили.

Это было больно. Так больно, что она невольно съежилась в напряженный комок. Одеревеневшие мышцы конвульсивно сжались. Отчаянно всхлипнув, Эсмеральда попыталась втянуть воздух, но лишь страшно захрипела; слезы брызнули из глаз рекой. Она задыхалась, но живительный кислород по-прежнему не шел в сведенное судорогой горло. Смутно ощутила, как рывком подняли ее тело сильные руки; секунду спустя неожиданная боль с силой опустившейся ладони обожгла спину. Цыганка, наконец, с облегчением втянула воздух и разглядела сквозь туман застивших глаза слез бледное, испуганное, беспомощное лицо священника. Губы его шевелились, и вскоре, напрягшись, она смогла разобрать слова: